полномочия заканчиваются. Поднеся плетку к губам, она целует ее, после чего рабыне приказывают отложить ее в сторону. Она получит ее обратно, возвращаясь в жилище рабынь. Вне его мы подчиняемся не Саше – мужчинам. Она снова получает власть над нами, только если ей позволено взять в руки плетку. Сейчас она без плетки. Лежит, разомлев в мужских объятиях, постанывая под лаской. Здесь, в зале наслаждений, как его называют на заставе, она просто рабыня.
– Дина!
Воин, мимо которого я проходила, ударил меня. Наверно, зов звучит не впервые, но я не слышала. Вот он и подхлестнул меня, чтобы не зевала. Торопясь на зов, я слегка задела шелковое одеяние танцующей среди столов девушки. Музыка кружила голову.
Я преклонила колени перед мужчиной, который звал меня.
– Ты что, оглохла? – спросил он.
– Прости бедную девушку, хозяин, – взмолилась я, – я тебя не слышала.
– Подай мне мяса!
Я подняла к нему блюдо, он ткнул вилкой в ломоть приправленного жгучими турианскими специями мяса. Последний кусок на блюде. Он взглянул на меня.
– Я сию секунду принесу еще мяса, хозяин, – заторопилась я.
– Ты – то мясо, которого мне хочется, Дина, – остановил он меня.
– Еще не время подавать вино, – прошептала я. Расхожая горианская идиома. Я робко напоминала ему, что время главных наслаждений еще не пришло. Меня и еще нескольких девушек пока не освободили – мы должны прислуживать за столом. Еще не все блюда поданы. Когда настанет время десерта и вина, мы, рабыни, примостимся у столов хозяев.
– Введите узника, – приказал Борчофф, предводитель воинов заставы Турмусовых Камней.
В тот день я поднялась на стену, неся мужчинам воду. Стояла на высоте восьмидесяти футов, глядя вдаль, в поля.
– Ты что, Дина, – спросил подошедший сзади воин, – прыгать собираешься?
– Нет, хозяин, – ответила я, – я не свободная женщина. Я рабыня.
Чуть откинувшись назад, я прижалась к нему спиной, подняла голову, повернулась. Его ладони легли на мои руки.
– Выполняй свои обязанности, рабыня, – приказал он.
– Да, хозяин.
Меня не раз вызывали к его ложу.
Из висящего на моем плече бурдюка из кожи верра я налила ему воды.
Жарко. Раскаленные камни обжигают босые ноги. На мне – короткая бурая рабочая туника, скроенная из единого лоскута. Кроме ошейника, больше никакой одежды. Такие туники – чаще всего серые или бурые – мы носим во время работы.
Я взглянула на возвышающиеся над стеной столбы. Горячий послеполуденный ветерок чуть покачивает провисшую между ними тонкую проволоку. Обычная на Горе защита от тарное, чтобы в крепость нельзя было проникнуть с воздуха.
Я снова взглянула вдаль.
– Хозяин!
– Да, – отозвался воин.
– Вижу облако пыли. – Я указала на вьющуюся внизу дорогу.
– Значит, взяли, – проговорил он.
К крепости приближались два огромных величавых тарла-риона. В седлах – всадники с пиками. Еще восемь воинов с нашей заставы идут следом, неся копья. Между тарларионами, прикованный за шею цепями к стременам, шагал мужчина. Темноволосый. Руки скручены за спиной.
– Кто это, хозяин? – спросила я.
– Не знаю, – ответил он. – Но дошли слухи, что он выспрашивает о крепости, о ее обороне и все такое.
– А что с ним сделают?
– Раз уж привели – поставят клеймо и сделают рабом. Не завидую я ему.
Я перевела взгляд на пленника. Шагает, гордо подняв голову. Я уже знала, что на Горе есть рабы- мужчины, но самой видеть их пока не доводилось. Рабынь-женщин гораздо больше. Пленников-мужчин чаще убивают.
– Отнеси людям воды, рабыня, – велел мне воин.
– Да, хозяин.
Я взяла у него чашу и поспешила дальше по стене, напоить остальных. А спустившись по лестнице и вновь оказавшись во внутреннем дворе, увидела, как ведущий пленника отряд входит в распахнутые ворота. Ворота захлопнулись. Взглянуть на пленника подошел Борчофф, предводитель воинов крепости. Замешкалась, любопытствуя, и я. Стояла с пустым бурдюком на плече посреди пыльного двора и смотрела во все глаза.
Загорелый, волосы черные как смоль. Сильный, высокий. Опутан цепями. Руки за спиной – с кандалами. Гордо стоит между тарларионами, ничуть не сгибаясь под тяжестью свисающих от ошейника к стременам