– Его могла бы нести любая девушка?
– Любая подходящая порабощенная тварь, – уточнила леди Элайза.
– Так почему же выбрали меня?
Она рассмеялась.
– В колледже ты соперничала со мной. Посмела бросить мне вызов. Вот тогда я и решила, что ты, прелестная никчемная дурочка, станешь моей рабыней-служанкой.
– Что со мной сделают?
– Утром тебя пометят и, голую, отправят на тарне в порт Шенди. А оттуда рабским судном – на остров Кос.
– Пометят? Рабским судном?
– Небольшое химическое клеймо, – пояснила она. – По нему тебя опознают наши агенты на Косе.
– Химическое клеймо?
– Невидимое – пока его не проявят специальными химикатами.
– А оно стирается?
– Да, – ответила она. – Но ты его не сотрешь. Для этого требуется определенное сочетание химических веществ.
– Его сотрут?
– Конечно. Когда оно свое дело сделает, когда наши агенты узнают тебя. Глупо было бы оставлять его на твоем теле. Стоит ли привлекать любопытные взгляды? Вдруг вражеские агенты поймут, что ты несешь наше послание?
– Да, госпожа.
Поддев ладонью облачко пены, она дунула на него – в воздухе закружились радужные пузырьки.
– Путешествовать на рабском судне, – обронила она, – не очень-то приятно.
– А что со мной будут делать на Косе?
– Отправят в «Чатку и курлу». Это таверна. А оттуда наши агенты выйдут на связь.
– Я пойму послание?
– Нет, не поймешь. Только передашь.
– А потом, – спросила я, – когда послание будет передано?
– Ты вернешься ко мне.
– А потом?
– Потом, – откинувшись назад, нежась в теплой пене, проворковала она, – для тебя начнется жизнь служанки, Джуди. Моей рабыни-служанки.
– Да, леди Элайза, моя госпожа.
Глава 16. ПЛАВАНИЕ
Дико вскрикнув в темноте, я отдернула лодыжку от сети. Ноги схвачены цепями – ближе, чем на шесть дюймов, не подтянешь. Я лежу на спине на дощатых нарах, сжимаю обритую голову ладонями. На руках – оковы. От запястий к охватывающему голову тяжелому кольцу тянутся цепи. Руки дотягиваются только до шеи. Но чтобы зажать уши, этого достаточно. Я вскрикнула и заметалась. Кажется, на щиколотке рана. Кровоточит, наверно: по ноге потекло, доски влажные. Правой ногой я попыталась зажать рану, остановить кровотечение. За решеткой сверкнули глаза – медно-красные глаза косматого корабельного урта. Значит, случайно подвинула левую ногу к краю клетки.
– Выпустите меня! – закричала я. – Выпустите меня!
Иногда уртам удается пробраться сквозь сеть или протиснуться в клетку под вертикальной крышкой – таких у клетки две, с каждой стороны. И тогда закованная в цепи девушка оказывается в их власти.
– Молчи! – послышалось из соседней клетки. Ее обитательницу мне не видно, девушек в остальных клетках – тоже.
– Пожалуйста, хозяин! – надрывалась я. – Выпусти меня! Выпусти, хозяин!
– Молчи! – прикрикнула соседка.
Стараясь не стонать, я извивалась на дощатом настиле. И наконец не выдержала.
– Пожалуйста, хозяин! Отправь меня в клетку на палубе!
Иногда на битком набитых рабских судах небольшие клетки принайтовывают на палубе. Наше суденышко маленькое, по центру палубы выставлены рядами всего двадцать таких клеток – по пять в длину, по две одна на другой. На ночь или в ненастье их прикрывают парусиной – защищают металлические прутья от соли и влаги. Если запертые в клетках девушки не провинились и не заслужили наказания, днем парусину снимают. Польза от этого двойная: во-первых, матросы могут вволю разглядывать прелестных узниц, во- вторых, ко времени прибытия в порт девушки успевают хорошо загореть. Кстати сказать, с любой из девушек, не отмеченной знаком девственности, «белым шелком», матросы могут забавляться сколько угодно. На этот раз на борту «белого шелка» не было. Все мы – «красный шелк». Ничего необычного. Рабыню-девственницу встретишь не часто. После первой продажи девственность, как правило, удается уберечь не дольше ана. Чаще всего матросы развлекаются именно с девушками из стоящих на палубе клеток. При дневном свете все их прелести выставлены напоказ. Цепей на них не надевают. Они могут принимать всевозможные соблазнительные позы, завлекать матросов, протягивать сквозь решетку руки,
