бубенцом». Почти уверена: причиной тому – она, рабыня Бусинка.
– Как ты думаешь, может, мне ее купить? – разглядывая прелестную фигурку, спросил Тандар из Ти Клитуса Вителлиуса. Бусинка задрожала так, что едва не нарушила позу.
– Красивая, – похвалил Клитус Вителлиус. – Если она тебе нравится, предложи Бузебиусу цену.
– Бузебиус! – позвал Тандар из Ти. Бусинка, казалось, вот-вот лишится чувств.
– Мне нравится вот эта малышка, – указывая на нее, объявил мгновенно примчавшемуся на зов Бузебиусу Тандар из Ти. – Даю за нее тарск серебра.
– Господин так щедр, – залебезил Бузебиус, – предлагая так много за столь ничтожную девку.
– Так по рукам? – спросил Тандар из Ти.
– Пять тарсков, – выпалил Бузебиус.
– Вот подлец! Даю два.
– По рукам! – хохотнул Бузебиус. Еще бы – он в прибыли: ведь на рынке, насколько я помню, он отдал за Бусинку меньше тарска. К тому же угодил Тандару из Ти, выгодному клиенту.
Рабыня Бусинка без чувств скользнула на пол. Бузебиус снял с нее колокольчики и ошейник, стянул платье – лишь клеймо осталось – а она, нагая, все лежала без сознания у стола. Не пришла в себя и тогда, когда Тандар из Ти защелкнул наручники на ее тонких запястьях.
Но вот она открыла глаза. Голая, в его наручниках!
– Я твоя, хозяин? – протягивая схваченные железными кольцами руки, пролепетала она.
– Да, рабыня.
Обмирая от радости, она встала перед ним на колени, бросила на меня мимолетный взгляд: «Не выдавай!» Когда-то она, леди Сабина из Крепости Сафроникус, дочь Клеоменеса из Крепости Сафроникус, ради укрепления политических связей между Крепостью Сафроникус и Салерианской Конфедерацией, была обещана пятому сыну воина Эбуллиуса Гайиуса Кас-сиуса, Правителя города Ти, воину Тандару из Ти.
Он поднялся на ноги. Она не сводила с него глаз. Перед ней, глядя на нее, стоял Тандар из Ти, ее хозяин! Некогда ее прочили ему в жены. Теперь она стала его рабыней.
– Я люблю тебя, хозяин, – проговорила она.
– Пойдем-ка мы на постоялый двор, – объявил один из мужчин. – По-моему, тут одной рабыне не терпится послужить хозяину.
– Встань, рабыня, – приказал Тандар из Ти.
Она встала перед ним, держа перед собой скованные наручниками руки.
– Чудесно, – похвалил он.
– Спасибо, хозяин. Он осмотрел ее бедро.
– Хорошее клеймо.
Откинул назад ее волосы, держа за подбородок, повернул из стороны в сторону голову.
– Уши проколоты. Превосходно. Отступил, любуясь восхитительным телом.
– Хорошая покупка, – одобрил один из его спутников.
– Да, – согласился он. Взглянул ей в глаза: – Пожалуй, я назову тебя Сабиной.
– Хозяин? – Она вздрогнула как от удара. Пронзила меня /лазами. Я ответила ей недоуменным взглядом. Я не выдавала ее тайны!
– Разве не прелестное имя для рабыни? – спросил он.
– Да, хозяин, – послушно подтвердила она, – прелестное имя для рабыни.
– Ах ты плутовка, – схватив ее за руки, расхохотался он, – думала, я не знаю, кто ты?
– Хозяин? – только и выдавила она.
– Ты – дочь Клеоменеса, когда-то тебя звали Сабиной и прочили мне в жены.
Она смотрела на него в смятении.
– А теперь, разумеется, ты просто рабыня.
– Да, хозяин.
– Когда Совет Конфедерации рассматривал вопрос о нашем браке, – рассказал он, – я проник на тарне в Крепость Сафроникус. Выслеживал тебя, хотел узнать, понравишься ли.
– Понравилась? – вскричала она. Нравиться мужчинам – недостойно свободной женщины. Нравятся только рабыни.
– Да, – кивнул он.
– Увидев меня в уличном платье, нелегко было понять, понравлюсь ли я тебе.
– Помнишь твои покои, – спросил он, – окно высоко в стене?
– Да…
– Ничего не стоило добраться до него с крыши, по веревке. У нее перехватило дух.
