Он достал из сумки тупой грифель, нацарапал на ее плече несколько слов. Потом – и к моему, и к ее удивлению – снял с нее ошейник.
– Хозяин? – всхлипнула она.
Он убрал ошейник и грифель в сумку.
– Читать умеешь?
– Да, – ответила она.
– Прочти, что я написал на твоем теле.
– Не вижу, хозяин, – проговорила она. – Но могу догадаться по ощущению.
– Так прочти вслух, рабыня.
– Ты написал: «Надень на меня ошейник. Возьми меня себе».
– Верно.
– Ты оставляешь меня первому встречному, хозяин?
– Ты возражаешь, рабыня?
– Нет, хозяин! – Она отпрянула от уткнувшегося в горло наконечника копья – Клитус Вителлиус уже успел поднять его.
Копье уперлось в мою спину.
– Вставай, рабыня! Я вскочила на ноги.
Обогнав меня, он зашагал через мост Четырех Фонарей. Я покорно поспешила вслед. Поднявшись на мост, обернулась. У моста – никого. Уже поздно. В круге света маячит одинокая фигурка – привязанная к столбу обнаженная девушка дожидается первого попавшегося прохожего. Вот удача кому-то подвалит!
Великий Ар уже светился огоньками.
Я повернулась и пошла прочь, стараясь не отстать от Кли-туса Вителлиуса. Как он смотрел на меня тогда, остановившись у моста! В жизни не видела в мужских глазах Такой страсти, вожделения, жажды обладания. Накатила слабость. Сколько же женщин придется мне заменить ему! С высокомерием воина отшвырнул прочь девственницу, оставил первому встречному, кому вздумается завладеть ею. И за себя, и за нее, и за многих других придется мне служить ему. Сумею ли?
До Башен Воинов оставалось совсем немного – два моста. Клитус Вителлиус снова обернулся ко мне.
– Я не могу ждать.
– Да, хозяин.
Мы стояли на высоком мосту – одном из самых высоких в Аре. Под нами мерцал огнями город. Над головами дрожали звезды Гора.
Он положил на мост щит выпуклой поверхностью вверх, знаком указал мне лечь на него. Я легла – и оказалась вниз головой. Прикрепленными к краям щита ремнями он привязал мои руки, раскинув их в стороны. Теперь я распята на щите.
– Вот я и обладаю тобой, где хочу, Дина, женщина Земли, – объявил он.
– Да, хозяин, – ответила я. Он сжал меня в объятиях.
– Я люблю тебя, хозяин, – отдаваясь своему властелину, прошептала я.
Схватив за плечи, он подтянул меня повыше, к своим губам. Казалось, привязанные к щиту руки сейчас оторвутся! Швырнул обратно на высокий, как арка, щит. Животом, бедрами почувствовала я его губы – и уже не могла противиться охватившей меня бешеной страсти. А потом, себя забыв от рабской любви к нему, хозяину, зашлась в крике.
Он отвязал мои руки. Сбросил меня со щита. Перекатившись на бок, я недвижно лежала на мосту – рабыня в его ошейнике.
– Скоро ночь, – сказал он. – Надо отвести тебя к мехам любви.
– Да, хозяин.
– Вставай. – Он поддел меня ногой.
Я попыталась подняться, но, не устояв на ногах, упала на четвереньки.
Он рассмеялся.
Я осела на бок. Протянула к нему руку.
– Вставай, землянка! – приказал он.
– Постараюсь, хозяин.
Но снова я упала на колени.
– Не бей меня, хозяин, – взмолилась я. – Ты совсем лишил меня сил!
– Я чувствую, – кивнул он.
– Да, хозяин.
С такой силой любовь захлестнула все мое существо, что не осталось сил стоять. Такой слабости до сих пор я не знала Казалось, лишь на одно есть силы: лежать бессильно распростертой перед ним, обнимать,
