рассмотреть.
– Кто ты? – воскликнула она. Он не ответил.
– Я леди Сабина из Крепости Сафроникус! Берегись!
Стоящий позади нее мужчина сдернул с ее плеч покрывала и бросил на землю.
– Верни мои покрывала! – потребовала она. Покрывала лежали на земле.
– Я леди Сабина из Крепости Сафроникус! – повторила она. – Кто ты? На тунике нет знаков отличия. Кто ты? – Она подергала наручники. По коре заскрежетала цепь. – Бойся моего гнева!
По знаку моего хозяина один из стоящих позади мужчин, подняв одну за другой ее ноги, снял с нее сандалии. Теперь она стояла босая, утопая ногами в пожухлой листве и ветках. Ее пробрала дрожь. Богатая, избалованная девчонка. В жизни, наверно, по улице босиком не ходила.
– Кто ты? – прошептала она. Надменности как не бывало. Она испугана. Босиком ходят лишь рабыни.
– Твой похититель, – впервые ответил ей мой хозяин.
– За меня дадут богатый выкуп, – посулила она.
Большим пальцем он приподнял ее подбородок. Теперь, без покрывал, стало видно – она красива. Тонкие, изысканные черты. Под подбородком – его палец, голова поднята высоко, очень высоко, до боли. Изящная шея. Может статься, про себя он прикидывал, какой ошейник ей больше пойдет. Темные волосы. В ночном сумраке не разглядеть цвета. Может, конечно, леди Сабина и красивее меня, но вряд ли красивее своих служанок. На рыночном помосте за нее дадут меньше, чем за них.
– Сохрани меня, воин, получишь выкуп, – проговорила она. Видно, почувствовала, что ее лицо и шею оценивают – оценивают, какая из нее получилась бы рабыня.
Он убрал руку от ее подбородка.
– Не сохранить меня ради выкупа – нерасчетливо, – уговаривала она. – Мой выкуп будет выше любой цены, что ты выручишь за меня на рынке.
Истинная правда. Хотя правда и то, что она очень красива.
– Не для того же ты напал на мою стражу, чтобы захватить девушку и надеть на нее ошейник.
– Нет, – согласился хозяин. – Из-за богатого приданого.
– Разумеется. – Она вздохнула с облегчением. – У тебя бравые ребята. Добыча неплоха. У меня богатое приданое. А выкуп за меня будет еще больше, куда больше присвоенного тобой приданого. Но верни мне мои покрывала и сандалии, ведь выкуп мой будет куда скромнее, если станет известно, как чудовищно поругана моя добродетель. Ради моего доброго имени и целости твоей шкуры наглость твоя останется нашей тайной.
– Леди Сабина очень добра, – процедил хозяин.
– Об одном прошу, – продолжала леди Сабина, – не отдавай меня в руки этим бандитам из Ара.
– Видишь ли, благородная дама, в этом-то и заключается твоя истинная ценность.
– Что это значит? – предчувствуя дурное, вскричала она.
– Впереди долгий путь, – объявил хозяин, – идти придется и сквозь чащу, и полем. Для такого путешествия тебе нужен наряд непрактичнее.
– Что ты собираешься делать? Он стянул с ее пальцев перчатки.
– Что ты делаешь! – кричала она.
– Впереди долгий путь, – повторил хозяин.
Вынув нож, он, к ее ужасу, одним махом распорол и отбросил прочь ее громоздкое платье, оставив ее лишь в нижней сорочке. Отрезал от сорочки рукава, и они упали, безвольно повиснув на скованных наручниками запястьях.
– Слин! – завопила она. – Слин!
А он, описав ножом круг, отрезал выше колена подол рубашки. Теперь и ее изящные ноги открыты всем взглядам.
– Слин! – не унималась она.
В ответ на эту вспышку гнева он отрезал подол еще выше, обнажив ноги до самых бедер, а слева отхватил лоскут так, что бедро показалось наружу. Не стоило возмущаться – ее только еще больше оголили. Теперь ноги ее обнажены даже больше, чем у Донны, Чанды и Марлы. Лена, которую, перед тем как высечь, раздели по приказу хозяйки, и я – меня раздел воин в лагере – стояли голые. Я заметила – ноги у леди Сабины красивые. Она так и кипела гневом, раздирая кору дерева, что было мочи рвалась из наручников.
– Ну вот. – Отступив на шаг, хозяин оглядел плоды своих трудов. – Теперь гораздо лучше. Не в парадном же платье пускаться в долгий пеший поход? Ты согласна, леди Сабина?
– Моя одежда, – стараясь придать голосу твердость, произнесла она. – Верни мне одежду.
В ответ он небрежно рассек ткань рубашки у нее на боку. От левой подмышки почти до самого бедра теперь зияла прореха, открывающая глазу безупречные очертания груди, плавный изгиб бедра.
– Наглец! – завопила она и отпрянула в страхе. Руки хозяина легли на ворот рубашки. – Нет! – взмолилась она. – Нет!
Он разорвал рубашку почти до самого низа – дюйма на два ниже пупка.
Она смотрела на него расширенными от ужаса глазами.
