превращаются в отчаянно корчащихся, жалобно стонущих от мужского прикосновения рабынь? Не знаю. Знаю одно: я должна показаться ему красивой, физически привлекательной. Тут Мелина все предусмотрела. Ума ей не занимать, да и практической сметки – тоже. Девушка красивее всего нагая, в ошейнике или на цепи. Вот она и поставила меня на колени, в позу покорности, и связала. И теперь я стою прижавшись животом к столбу, обхватив его руками, широко расставив колени. Взглянув на стоящую в такой позе женщину, мужчина не сможет, пусть подсознательно, не почувствовать ее открытости, уязвимости, не сможет не ощутить себя ее властелином, могучим и неотразимым. Все продумала, до мелочей: связанные ладони, руки, будто в объятиях охватившие столб, свисающая с шеи длинная веревка – связывай рабыне руки за спиной и веди ее, точно самку табука, куда душе угодно. Можно к тележке привязать – и босая, обнаженная, я побреду за ней, взметая дорожную пыль. Да, ума Мелине не занимать.
– Вот она! – раздался ее голос.
Испуганно вздрогнув, я вцепилась в столб. Помимо моей воли бессознательное это движение получилось на удивление грациозным. Да ведь, наверно, этого и добивалась Мелина, неожиданно гаркнув у меня над ухом! Показать мужчине во всей красе прелестную, испуганную, связанную рабыню. Я вздрогнула так естественно! А Мелине того и надо.
Как вести себя с ним? Не знаю. Что ж, буду просто рабыней в Богом забытой деревушке, связанной земной девушкой, чью привлекательность пришел оценить мужчина. А кто же я еще? Прекрасная варварка, совсем чужая, с далекой, не похожей на Гор планеты, ко встрече с этим миром совершенно не готовая. Может, горианским мужчинам интересно укрощать и приручать таких? Из землянок, рассказывала Этта, получаются превосходные рабыни. Наверно, так оно и есть.
– Как живешь, птенчик? – спросил торговец.
– Хорошо, хозяин, – ответила я.
– Варварка, – заключил он.
– О? – притворно удивилась Мелина. А ведь прекрасно знает, что я варварка!
– Открой рот, – приказал он.
Я открыла рот.
– Видишь? – Сунув пальцы мне в рот, он раскрыл его шире. – В последнем зубе, наверху слева – кусочек металла.
– Это врачи делают, – сказала Мелина.
– Ты из местности, что называют Землей?
– Да, хозяин.
– Вот видишь? – это он Мелине.
– Умная рабыня, – похвалила Мелина. Не высекли бы!
– Я Тупеллиус Миллиус Лактантиус из рода Лактантиусов, торговцев из Ара, – проговорил он, обращаясь ко мне. – Но настали тяжелые времена, и хоть мне и было тогда всего восемь, пришлось бродить с тележкой – долг, законы касты, гордость семьи и все такое прочее.
Я улыбнулась.
– Хорошая улыбка, – отметил он. – В здешних поселках меня называют Туп Поварешечник. А тебя как зовут?
– Ну, как она тебе? – вмешалась Мелина. Торговец оглядел меня:
– Для ошейника в самый раз.
Я сгорала от стыда. Любому горианину ясно – я рабыня. Вопрос лишь в цене да в том, кому мне принадлежать.
– Ну разве не хорошенькая? – настаивала Мелина.
– В городах, – ответил он, – таким несть числа. В одном Аре каждый год тысячи таких продают и покупают.
Я содрогнулась.
– Сколько дашь?
– В лучшем случае, – прикинул он, – медный тарск.
Я красивая рабыня, я знаю. Но вот того, что таких красоток на Горе тьма-тьмущая, и не подозревала. В этом мире рабыни-красавицы не в диковинку. И цена им невысока. Девушкам куда красивее меня нередко приходится довольствоваться долей кухарок в больших домах или в цепях и казенных туниках скрести по ночам полы общественных зданий.
– Так не хочешь брать? – недовольно пробурчала Мелина.
Он погладил мой бок. Я вцепилась в столб.
– А она ничего!
Внезапно, без предупреждения, он коснулся меня. Закрыв глаза, не в силах сдержаться, я вскрикнула, прижалась к столбу, судорожно обхватила его руками.
– Ага! – произнес он.
Я вздрогнула, не открывая глаз.
– Горячая, – причмокнул он. – Это хорошо. Очень хорошо.
– Очень горячая? – уточнила Мелина.
Снова эта рука! Снова, не в силах с собой совладать, я отчаянно вскрикнула.
