– Но и ты, крошка Дина, не стоишь ничего! – откинув голову, Турнус расхохотался.
– Да, хозяин, – кипя от злости, пробурчала я. Он повернулся к Ремешку:
– Объявляю тебя любимой рабыней. Будешь спать в моей хижине и вести хозяйство.
– Рабыня очень благодарна, хозяин, – выдохнула она.
– И еще, – добавил он, – будешь старшей над рабынями. Редис, Верров Хвост и Турнепс бросились к ней с объятиями и поцелуями.
– Мы так рады за тебя! – щебетала Турнепс.
– Я – старшая рабыня, – проговорила Ремешок.
– Я так за тебя рада, – твердила Редис.
– Принеси плетку! – велела Ремешок.
– Ремешок? – Редис изумленно замерла.
– Принеси плетку!
– Да, госпожа. – И Редис бросилась исполнять приказ. Вскоре вернулась, вложила плетку в руку Ремешку.
– На колени! – приказала всем троим Ремешок. Девушки пали на колени. – Выстроиться в ряд! На четыре хорта друг от друга! Лицом к хозяину! Прямее! – Она выровняла ряд. Пнула Редис по коленям. – Выпрямить спины, руки на бедра, животы втянуть, головы выше! – Рукояткой плетки она ткнула Верров Хвост в живот. Та подобралась. Турнепс дважды досталось по подбородку. Она вскинула голову. В глазах – смятение. Но стоят ровно, красиво. Ремешок спуску не даст!
– Твои рабыни, хозяин, – обратилась она к Турнусу.
– Превосходно! – похвалил Турнус, оглядев коленопреклоненных рабьшь. Девушки стояли, не смея пальцем шевельнуть. Ничуть не сомневаюсь: заметь Ремешок хоть тень неповиновения, хоть намек – от души высечет любую. Турнус ухмыльнулся. Ну, теперь, пожалуй, жди чудес! – Можешь, если хочешь, отправить их в клетку, – разрешил он.
– Да, хозяин, – ответила Ремешок. Теперь, наверно, ради обожаемого хозяина все что можно выжмет из его рабынь. И уж конечно, когда Мелине, общинной рабыне, придет очередь служить в хижине Турнуса, она и с нее семь шкур спустит. Уж Ремешок проследит, чтобы Медина в лепешку расшиблась для хозяина – на то у нее и плетка.
– Можешь встать, Дина, – сказал мне Туп Поварешечник. Я встала.
– Можете проститься с рабыней, с которой жили в одной клетке, – снизошла Ремешок.
Редис, Верров Хвост и Турнепс бросились ко мне, обнимали, целовали, желали удачи. Пожелала им удачи и я.
– Рабыни, в клетку! – распорядилась Ремешок.
– Нам надо в клетку, – сказала мне Редис. – Удачи тебе!
– И тебе удачи, – ответила я. – Удачи вам всем.
И девушки поспешили к клетке. Ремешок с плеткой в руках подошла ко мне. Обняла, поцеловала.
– Удачи тебе, Дина.
– И тебе удачи, госпожа! – Что ж, она теперь старшая рабыня, значит, для меня – госпожа.
Ремешок ушла – запереть на ночь рабынь в клетке. Подошел Турнус. Я смотрела на него со слезами на глазах.
– Не место тебе в деревне, крошка Дина, – Он потрепал меня по голове. – Дни здесь слишком долго тянутся, и работа тяжеловата. Это тело создано, чтобы доставлять наслаждение. Твое место у ног мужчины.
– Да, хозяин, – отвечала я.
– Пойдем, рабыня. – Туп Поварешечник уже тянул меня за руку. Я остановилась, обернулась, выдираясь из его руки.
– Я желаю тебе удачи, хозяин, – сказала я Турнусу.
– Даже плуг не можешь тащить, – бросил он в ответ.
– Никудышная я скотина, – согласилась я.
– Ты не скотина. Ты – луг.
Я потупилась, зардевшись. Да, не мне возделывать землю. – Возделывать должны меня.
– Удачи тебе, крошка рабыня, – сказал на прощание Турнус.
– Спасибо, хозяин.
Ладонь Тупа Поварешечника крепче сжала мою руку.
– Придется бить? – спросил он.
– Нет, хозяин, – испуганно пролепетала я, спеша вслед.
У ворот села стояла его тележка. Два огромных колеса, длинные ручки.
Дозорный распахнул перед нами ворота.
