женщины. Вместе с тем это страшное и безвыходное состояние, ставящее ее в абсолютную зависимость от мужчины. Разбуженная сексуальность рабыни является, вне всякого сомнения, самой прочной цепью, не позволяющей ей вырваться из вечной несвободы. Нередко случается, что рабыня бросается под ноги свободному мужчине, умоляя удостоить ее хоть одного прикосновения.
Свободные женщины не способны осознать всю глубину этого состояния, точно так же, как слепой человек не может понять всей прелести цветовой гаммы, а глухой — оценить мелодию.
Я посмотрел на стоящих на коленях девушек. Их сексуальность уже начала пробуждаться. Искорки упали на сухую солому. Они уже нуждались в мужской ласке, хотя, конечно, еще не успели постичь грозящую им опасность.
Они еще не понимали, как может женщина бросаться на прутья клетки и в кровь разбивать лицо и тело, лишь бы дотянуться до стражника.
— Ты выиграл, — добродушно прогудел Имнак.
— Да, — улыбнулся я и взглянул на рабынь. Они тут же подобрались и замерли в ожидании. Теперь они мало чем напоминали прибывших с Земли простушек. Я с удовольствием переводил взгляд с одной на другую.
— Пожалуйста, выбери меня, господин, — произнесла Одри.
— Я гораздо красивее, господин, — сверкнула глазами Барбара.
— Пожалуйста, господин, — умоляла Одри.
Раньше я всегда выбирал Барбару. Вот и сейчас она готовилась радостно вскочить на ноги. Когда-то эта блондиночка любила дразнить чахлых землян откровенными одеждами, хотя сама при этом дрожала от страха перед собственными чувствами.
Я долго смотрел на Барбару, после чего ткнул пальцем в Одри:
— Вот эту!
— Господин! — завизжала от радости Одри.
Барбара отвернулась в угол.
Имнак не стал терять времени, ухватил Поалу за руку и повалил ее на шкуры.
Я разделся и улегся на свое место. Одри по-прежнему стояла на коленях, ожидая дальнейших команд. Я жестом приказал ей лечь рядом. Она тут же повиновалась.
— На спину! — приказал я.
Рабыня послушно вытянулась рядом со мной.
— А ты хорошенькая, — произнес я.
— Спасибо, господин, — пролепетала она.
Есть все-таки что-то прекрасное в том, чтобы стискивать в объятиях обнаженную девушку с цветными шнурками на горле.
— Я так давно ждала, когда ты ко мне прикоснешься, господин, — прошептала Тистл, некогда состоятельная девушка по имени Одри Брюстер. Я погладил ее по щеке. Она преданно смотрела мне в глаза. Хорошая рабыня.
— Я так рада, что ты меня выиграл, — прошептала она.
— Ты уже чему-то научилась?
— Я буду очень стараться для своего господина! — страстно пообещала девушка и тут же спросила: — А ты меня взял надолго?
— На несколько часов, — ответил я. — За это время мы успеем и поспать и побыть вместе.
— А вдруг мы не проснемся одновременно? — наивно спросила она. До чего же глупая рабыня.
— Ты проснешься оттого, что я тобой овладею, ущипну или хорошенько шлепну, — сказал я.
— О! — произнесла Одри.
— Хватит болтать, — сказал я. — Можешь начинать. Постарайся мне понравиться и не заставляй меня браться за хлыст.
— Обещаю, — воскликнула девушка и принялась неловко и неуклюже меня ласкать. Я невольно рассмеялся.
— Почему ты смеешься? — спросила она со слезами на глазах.
— Если бы я купил тебя за деньги и отдал своим людям в Сардаре, тебя бы уже убили.
— Научи меня быть рабыней, — взмолилась она.
— Кое-что я тебе покажу, — сказал я. — Хотя обычно девушки учатся у других девушек или у специальных инструкторов. Иногда инструкторов приглашают на дом, но это обходится дороже. Так что, если хочешь остаться в живых, схватывай быстро.
— Хорошо, — пролепетала она.
— Давай, — сказал я, — прижмись губами к моему бедру. Вот так. Выше.
— Слушаюсь, господин, — прошептала рабыня. — Как странно, — сказала она, подняв голову. — Я так ждала твоего прикосновения, а теперь мне приходится самой тебя трогать.
— Не бойся, крошка, — усмехнулся я. — Дойдет дело и до тебя.
Глаза рабыни снова наполнились слезами. Она нежно поцеловала меня в живот.
— Спасибо тебе, господин, — прошептала она.
— Каково быть рабыней на юге? — спросила меня Одри.
— Так же, как и здесь, — пожал я плечами. — Будешь находиться в абсолютной власти мужчины.
— Я не об этом, господин, — сказала она. — Что я буду носить? Что делать?
— Носить и делать ты будешь то, что тебе прикажут, — ответил я.
— Понимаю, — вздохнула девушка. — Меня заклеймят?
— Обязательно, — кивнул я. — Так за вами легче присматривать.
— А это больно? — спросила она.
— Вначале. Потом быстро проходит.
— А где ставят клеймо?
— На бедре, — сказал я. — Иногда в низу живота слева.
— Я так боюсь клеймения, — поежилась Одри.
— Больно только в самом начале, — повторил я. — А так это всего лишь отметина, по которой за тобой легче следить. По правде говоря, клеймо рабыню украшает. Иногда оно оказывает и психологический эффект.
— Могу себе представить, — пробормотала Одри.
Я погладил ее по бедру.
— Здесь? — спросила она.
— Очень может быть, — кивнул я.
Неожиданно она вцепилась мне в плечи.
— О! — застонала девушка. — Я только подумала о клейме! — страстно зашептала она. — На меня это так подействовало… Пожалуйста, прикоснись ко мне, господин! — Бедра ее были плотно сжаты, между тем девушка извивалась и корчилась от вожделения. — Как мне хорошо, господин! — простонала она, хотя я ничего с ней не делал. — Прости меня, это от одной только мысли о клейме.
— Значит, рабыня, ты жаждешь отведать железа? — спросил я.
