раздалось царапанье и почти беззвучное сопение. Широко раскрыв глаза, они дружно взглянули на входную дверь, но оттуда, где они сидели, ничего не было видно — она тонула в темноте.
— Он не может забраться сюда, да? — шепотом спросила Хомили.
— Исключено, — сказал Под, — пусть себе царапается, сколько влезет… нам ничего не грозит.
Но Арриэтта все же окинула изучающим взглядом стенки дымохода; камни были неровные, если не останется другого выхода, по ним будет нетрудно вскарабкаться наверх. И вдруг высоко-высоко над собой она увидела квадрат темно-синего неба, а на нем яркую звездочку, и, сама не зная почему, успокоилась.
— Насколько я понимаю, — начал Под, — мы не сможем отсюда выйти и не можем оставаться здесь.
— Так именно понимаю это и я, — сказала Хомили..
— А что, — сказала Арриэтта, — если нам забраться по трубе, — здесь, внутри, — на крышу?
— А дальше что? — спросил Под.
— Не знаю, — сказала Арриэтта.
— Там мы и останемся, — сказал Под.
— Да, там мы и останемся, — подтвердила Хомили жалобно, — даже если сможем туда забраться, в чем я сомневаюсь.
Несколько минут все молчали, затем Под хмуро сказал:
— Что ж, Хомили, нам не остается ничего другого…
— Кроме чего? — спросила Хомили, встревоженно поднимая лицо; освещенное снизу, оно выглядело особенно худым; там и сям темнели пятна от золы.
Арриэтта, догадываясь, что он скажет, крепче обхватила колени руками и уставилась на совок, лежавший наискосок от нее.
— Кроме того, чтоб смирить свою гордость, — сказал Под.
— Что ты имеешь в виду? — еле слышно спросила Хомили, хотя она прекрасно это знала.
— Нам придется пойти к Люпи и Хендрири и прямо, без обиняков попросить у них разрешения остаться.
Хомили сжала худое лицо худыми ладонями и молча посмотрела на Пода.
— Ради девочки… — мягко проговорил Под.
Печальные глаза повернулись, как на шарнирах, к Арриэтте и снова уставились на Пода.
— Несколько сухих горошин — вот все, что мы у них попросим, — еще мягче продолжал Под, — Только несколько глотков воды и несколько сухих горошин…
Хомили продолжала молчать.
— И мы скажем, чтобы они оставили себе нашу мебель, — предложил Под.
Только тут Хомили вышла из оцепенения.
— Она и так достанется им, — хрипло сказала она.
— Ну, так как? — спросил, помолчав Под, вглядываясь ей в лицо.
Хомили с загнанным видом оглянулась вокруг, посмотрела наверх, в дымоход, взглянула на золу у себя под ногами. Наконец она кивнула головой.
— Пойдем тогда сразу, — уныло предложила она, — пока они не кончили ужинать, и покончим с этим.
— Не возражаю, — сказал Под.
Он поднялся на ноги и протянул руку Хомили.
— Двинулись, старушка, — ласково сказал он.
Хомили немедленно поднялась, и Под, подхватив ее под локоть, обернулся к Арриэтте. Стоя рядом с женой, он вытянулся во весь свой рост.
— Есть два вида мужества, которые я знаю, — сказал он, — а возможно, их и больше, но сколько бы их ни было, твоя мать обладает всеми. Запиши это в своем дневнике, дочка…
Но Арриэтта не смотрела на него, побелев как мел, она уставилась в темный угол между дровяным ларем и дверью в прачечную в глубине комнаты.
— Там что-то двигается, — шепнула она.
Под обернулся и взглянул туда, куда были устремлены ее глаза.
— Какое оно? — резко спросил он.
— Мохнатое…
Все замерли на месте. Затем Хомили с криком ринулась вперед. С удивлением и страхом они смотрели, как она неуклюже слезает с очага и бежит, раскинув руки к дровяному ларю. Казалось, она смеется… или плачет… дыханье с трудом вырывалось у нее из груди.
— Милый мальчик, — всхлипывая, приговаривала она, — славный мальчик… Благослови тебя Господь!
— Спиллер! — радостно завопила Арриэтта.
Она тоже спрыгнула на пол, вместе с Хомили вытащила его из темноты и потянула его за собой на очаг; яркое пламя свечей осветило его кротовый костюм, сильно поношенный, слегка порванный, с коротковатыми штанинами. Босые ноги мальчика лоснились от грязи. Казалось, он подрос и раздался в плечах. Но волосы его были так же взлохмачены и торчали во все стороны, а заостренное лицо было таким же загорелым, как раньше. Они и не подумали спрашивать его, откуда он явился, им было достаточно того, что он здесь. Арриэтте казалось, что Спиллер всегда возникает из воздуха и так же быстро растворяется в нем.
— Ой, Спиллер, — всхлипнула Хомили (а ведь Арриэтта считала, что мать не очень жалует его). — В самый последний момент, самый последний-препоследний момент!
И она села на конец головешки — отчего другой конец подпрыгнул, подняв тучу золы, — и разразилась счастливыми слезами.
— Приятно видеть тебя, Спиллер, — сказал Под, улыбаясь и осматривая его с головы до ног. — Пришел за летним платьем?
Спиллер кивнул; его блестящие глаза обшаривали комнату. Ничто не ускользнуло от его внимания: ни узлы, притороченные к шляпной булавке, ни отодвинутый от стены дровяной ларь, ни отсутствие привычных вещей и перестановка мебели, говорящие об отъезде хозяев. Но он ничего не сказал: сельские жители, вроде Спиллера и Пода, не торопятся с расспросами; даже если их что-нибудь удивляет, они помнят о хороших манерах и ожидают подходящего момента для объяснений.
— Я случайно знаю, что оно не готово, — продолжал Под. — Куртку-то она сделала, но вот штанины еще не сшиты вместе.
Спиллер снова кивнул и поискал глазами Арриэтту, которая, устыдившись своей радостной вспышки, сконфуженно спряталась за совок.
— Да, — наконец сказал Под, озираясь вокруг, словно только сейчас осознал, насколько странно выглядит все вокруг, — как видишь, мы попали в беду…
— Переезжаете? — небрежно спросил Спиллер.
— В некотором роде, — сказал Под. И в то время как Хомили вытирала передником глаза и подкалывала волосы, он в нескольких неуклюжих словах обрисовал Спиллеру их положение. Спиллер слушал, подняв одну бровь, и рот его насмешливо кривился. Любимое выражение Спиллера, вспомнила Арриэтта, — о чем бы ему ни рассказывали.
— Теперь тебе ясно, — сказал Под, пожимая плечами, — какие у нас тут дела?
Спиллер задумчиво кивнул.
— А хорек этот, — продолжал Под, — верно, сильно сейчас голодный, бедняга. Охотиться с колокольчиком он не может: кролики услышат его за версту. Бросятся врассыпную, только пятки засверкают. Нас-то, с нашими короткими ножками, он сразу поймает — не важно, есть на нем колокольчик или нет. А ты как же сумел сюда попасть? — вдруг спросил Под.
— Как всегда, — ответил Спиллер.
— Как всегда?
Спиллер кивнул в сторону прачечной.
— Через водосток, как же еще, — сказал он.
