Народный депутат

Йовица. Вот так и сказал, слово в слово.

Еврем. Не верю. Что ж это получается, брат! Илич – вполне подходящий человек, он на своем месте.

Йовица. Э, видишь, для них там, в верхах, не на своем!

Еврем. А как же теперь? А что говорит господин начальник?

Йовица. Говорит, надо другого найти!

Еврем. «Другого»! Как будто у нас здесь депутаты на деревьях растут, а мы их только собираем.

Йовица. Оно, конечно, так. Но если подумать серьезно, то и в самом деле, почему б не мог кто-нибудь другой?

Еврем (подозрительно). Мог бы, я не говорю, что не мог, но ты скажи мне, кто?

Йовица (делает вид, что думает). Мог бы… например, Мита Арсич!

Еврем. Да он вот-вот разорится!

Йовица. А Иова Црвлянин?

Еврем. А это не он сидел в тюрьме за то, что украл завещание?

Йовица. А отец Пера?

Еврем. Ну, отец Пера – достойный кандидат! Особенно если там в Скупщине нужны люди, умеющие зевать. Знаешь, батюшка как зевнет, так ему и мать родная не скоро рот закроет. Но он, чего доброго, увезет с собой свояченицу в Белград, и тогда нам не избежать скандала.

Йовица. Это верно!

Еврем. Кроме того, в Белграде много музыки. А он ведь, знаешь, какой: как музыку услышит, так подавай ему хоровод. Пусть это хоть похоронный марш будет. Тут-то оно еще куда ни шло, а там…

Йовица. Тогда уж я и не знаю, кого бы?…

Еврем (настороженно). И я не знаю.

Йовица. Тут ведь нужно найти такого человека, чтоб за ним никакого хвоста не было. А где ты в наше время такого найдешь? Вот я, например, и насчет тебя думал…

Еврем настораживается.

Но ведь и тебя нельзя. Помнишь спирт?

Еврем. Какой спирт?

Йовица. А тот, которым ты, как говорят, из-под полы торговал.

Еврем (обиделся). Слушай ты, хоть и говорят, будто я из-под полы спиртом торговал, но государству я убытка не нанес. Налоги всегда аккуратно платил. Про меня никто не может сказать, что я поставлял в армию гнилое мясо.

Йовица. Ну вот, сразу и вскипел! Не хватает еще нам поругаться. Не за этим я к тебе пришел; я ведь, брат, пришел к тебе как к человеку, как к приятелю, хотел с тобой по душам поговорить.

Еврем. Так ты и разговаривай, как человек. PI не вспоминай мне больше про спирт! Об этом теперь ни одного акта не сохранилось.

Йовица. Конечно, если их писарь съел за пятьдесят динаров.

Еврем. Если и съел, то, во всяком случае, он ел акты, а не гнилое мясо. Их и в других странах чиновники едят, но нигде в мире не было, чтобы солдаты ели гнилое мясо.

Йовица (возмущенный, поднимается). Ну, я пойду!

Еврем. Почему же так скоро?

Йовица. Да ты все норовишь уязвить!

Еврем. Не я, брат, а ты все время намекаешь на какой-то спирт.

Йовица. Слушай, богом тебя прошу, оставь ты это, давай поговорим, как люди.

Еврем. Так садись, садись!

Йовица (сел, после небольшой паузы). Видишь, Еврем, сам знаешь, дела не ладятся. Совсем разваливаются. Нос вытащишь, хвост завязнет, хвост вытащишь, нос завязнет… Не идут дела – и все тут…

Еврем. Да, застопорило!

Йовица. Застопорило, брат. А хочешь не хочешь, выкручиваться как-то надо. Вот человек и смотрит, кто бы ему мог помочь.

Еврем. Уж не думаешь ли ты пойти на государственную службу?

Йовица. Да что ты, избавь бог!

Еврем. А что же ты придумал?

Йовица. Есть у меня план. Если б ты… ты ведь мне друг, правда?… Ну вот, если б, скажем, ты и еще двое-трое таких, как ты с Торговой улицы, помогли мне… Сейчас ведь, знаешь, подходящий момент… Что если вместо Илича, скажем, в Скупщину пошел бы я.