Народный депутат

Еврем. Ну что ж, пусть зайдет.

Павка. Я только хотела тебя спросить: ты не догадываешься, почему она в последнее время так часто стала к нам наведываться?

Еврем. А чего мне догадываться?

Павка. Конечно. Где тебе догадываться, когда ты сунул свой нос в политику!

Еврем. Не смей со мной больше так разговаривать. Куда бы я ни сунул нос, значит, так нужно Я знаю, что делаю!

Павка. Ну вот, разве с тобой можно о семейных делах советоваться, когда ты сразу… Забыла, о чем и начала.

Еврем. Ты спросила: «Догадываюсь ли я, чем тут пахнет?'

Павка. Ах да! Ты ведь знаешь, госпожа Марина – какая-то родственница этому господину Ивковичу.

Еврем. Ну и что?

Павка. Что-то она слишком много расспрашивает о Данице и расхваливает Ивковича, и вообще… Знаешь, позавчера она даже сказала мне: «Боже мой, госпожа Павка, выходит, мы породнимся». Понимаешь? Так прямо в глаза мне и сказала.

Еврем (не слушая ее, думает о чем-то своем). А я тут при чем?

Павка. Боже мой, Еврем, я же говорю тебе о твоей дочери!

Еврем. С каких это пор госпожа Марина стала моей дочерью? (Достает газеты и собирается читать.)

Павка. Да не она, а твоя дочь, Даница… Ты слышал, о чем я тебе говорила? Ты понимаешь, что госпожа Марина позавчера сказала?

Еврем (рассеянно). Да… да… понимаю… Пусть говорит, что хочет, нас это не касается!

Павка (крестится). Ию, ию, да как же не касается, побойся ты бога!

XII

Госпожа Марина, Еврем, Павка.

Марина (входит). Добрый день! Здравствуйте, господин Прокич!

Еврем. Добрый день!

Павка. А я вас еще в окно увидела и говорю Еврему: «Вон госпожа Марина к нам идет».

Марина. Хорошо, что я вас застала, господин Еврем. Я собираюсь спросить у вас, как у человека и гражданина: скажите, ради бога, существуют в этой стране какие-нибудь власти?

Еврем. Как же… есть… есть, госпожа Марина. Вот господин начальник…

Марина. А если уж нет у нас властей, то есть у нас по крайней мере хоть настоящие граждане?

Еврем. Как же так нет! А кто бы тогда голосовал на выборах, если б не было граждан?

Марина. Ах есть, ну так я вас спрашиваю: почему же эти власти и эти граждане терпят такие безобразия? Понимаете, прохожу я сейчас мимо аптеки. (Павке.) Ах, дорогая моя… нет, это надо видеть самой, словами этого не расскажешь, это надо собственными глазами видеть. (Еврему). Прохожу я мимо аптеки и вижу, знаете, эту – секретаршу… Ее, прости меня господи! Представляете, на виду у всех… висит вот так. нет, вот так на окне, а этот лысый подпоручик под окном. Она ему, знаете, все так, так, так (показывает жестами), а он ей все так, так… Как в театре.

Павка. Ию, ию, ию! (Крестится.) А потом говорят – неправда, когда про таких в газетах пишут…

Марина. Давно бы нашим властям надо было положить этому конец, а гражданам следовало бы заявить свой протест.

Еврем. Что поделаешь, в каждом городе есть такие индивидуумы.

Марина. И ведь добро бы кто-нибудь солидный, а то секретарша. Вообще мне, конечно, все равно, но…

Павка. Каких только среди нас нет! Вот подождите, я вам расскажу, что я вчера слышала, так вы обеими руками перекреститесь!

Ев рем. Да, да… Это стоит послушать! Идите-ка туда, в комнату. Павка вам расскажет, что она вчера слышала, а вы перекреститесь обеими руками. Идите, идите, это стоит послушать!

Павка (приглашает госпожу Марину). Пожалуйста!

Марина (идет к двери, останавливается перед фотографиями, висящими на стене). Боже мой, неужели это все ваши родственники?

Павка. Да, это Евремовы. Бог не обидел!

Марина. И все живы?

Павка. Почти все.

Марина. И все здесь живут?

Еврем. Все здесь.

Марина. Много у вас родственников. (Павке.) Пусть это будет ему тоже как приданое. Подумать только, сколько голосов в семье… Но хоть их и немало, я все же прошу вас… (Уходит в другую комнату, продолжая говорить.)