не покинет монастырь. Было еще рано; только молочницы и прочая прислуга потаенными тропками пробирались по своим делам. Если Пимм был таким, как большинство джентльменов, он не покинет постель до тех пор, пока солнце не поднимется высоко.
У Роуленда было достаточно времени, чтобы позаботиться о закрытой карете для нее и дать последние указания Джошуа.
Но он не знал о том, что одна вдовствующая герцогиня, несмотря на ворчание, уже поднялась. Проснулась и другая леди, для которой было несложно вставать вместе с петухами. Когда три женщины думают сообща, ни y одного мужчины нет ни малейшего шанса поступить по-своему.
«Моя драгоценная!
Я надеялся, что вы дождетесь меня на воздухе прошлым вечером. Увы, нет. Я не могу выразить, насколько обеспокоило меня это событие. И я не потерплю, если вы находитесь с другим.
Я возвращаюсь в Лондон и строю дальнейшие планы. Я не в силах выносить те бесконечные минуты, которые отделяют меня от вас. Но скоро это закончится. И я буду с вами, мой ангел!
П.»
Элизабет захотелось разорвать на тысячу кусочков новое послание от Пимма, которое она нашла в ожидающей ее карете Хелстона. Но поскольку Элиза была не одна, она воздержалась от этого и просто сложила его под любопытствующими взглядами Люка, Эйты и Сары.
— То же самое? — мягко спросила ее Сара.
— Как всегда, — ответила Элизабет. — Я не понимаю, что за удовольствие находит Пимм в этих сентиментальных писульках.
— Поэтическая чушь никогда не поможет джентльмену в его ухаживаниях. Смена симпатий? — спросил Люк без малейшего намека на удивление.
Она постаралась ни с кем не встретиться взглядом.
— Нельзя быть столь прямолинейным, Люк, — сказала Эйта. — Ты, как никто другой, должен знать, что с подобными вопросами нужно быть очень деликатным.
Ее друзья имели весьма слабое представление о том, насколько глубоким и широким был поток осложняющих факторов. При полном молчании Эйта поправила украшение на громадной черной шляпе, а Сара успокаивающе пожала ей руку.
Люк наклонил голову, пытаясь увидеть лицо Эйты, наполовину скрываемое шляпой.
— О чём вы думали, надевая эту тарелку из вороньих перьев?
— Да будет тебе известно, что это редкостные австралийские черные попугаи. — И добавила тихо, что было весьма не похоже на нее: — Я уверена, вы прекрасно знаете, почему я это ношу. — Элизабет было ясно, что Эйта до сих пор страдает из-за прохладного поведения мистера Брауна в последнее время.
— Не думаю, что знаю. Мне доводилось слышать самые невероятные истории. Не в пример другим, я, однако, предпочитаю сведения из первых рук, — проворчал Люк.
— Что случилось? — спросила Элизабет, испытывая облегчение от того, что ей не надо отвечать на их вопросы.
Сара быстро покачала головой, молчаливо предупреждая подругу, и Элизабет пожалела о своих словах.
— Да, расскажите нам, — настойчиво попросил Люк.
— Ну, я решила, что нужно использовать современные методы. Если я хочу найти свое счастье, тут мало что можно сказать. Я не имею понятия, почему поднялся такой шум: я всего лишь задала своему очень давнему знакомому очень простой вопрос.
Выражение лица Люка стало грозным.
— Элизабет — яркий пример того, как должна поступать женщина, — продолжила Эйта.
— Прошу прощения? — Элизабет поежилась от взгляда Люка.
Эйта подалась вперед.
— Вы делаете то, что хотите, и не обращаете внимания на все тривиальные преграды, которые стоят на вашем пути.
— Прошу прощения?
— Вы на публике целовали Роуленда Мэннинга, — пояснила Эйта.
Люк покачал головой.
— Да, но у нее хватило ума надеть для маскировки парик. А вот вы загнали Брауна в угол прямо в бальном зале.
— Это было за пальмой в кадке, — уточнила Эйта.
— Вы целовали мистера Брауна? — От изумления Элизабет невольно хихикнула.
— Разумеется, нет!
— Леди Хоум может рассказать о вашем разговоре с мистером Брауном за пальмой в кадке. — Люк вздохнул. — И она перескажет это всем и каждому, кто пожелает услышать.
— И тем докажет, что она самая большая сплетница, которую только носила земля.
— Так это правда? — небрежно спросил герцог. — Вы, черт возьми, просили руки Брауна? — По его холодному выражению лица было ясно, что он ни на минуту в это не поверил.
Вдовствующая герцогиня, цвет лица которой обычно отличался бледностью, вспыхнула.
— Честное слово, Люк. Ты не имеешь понятия, до какой степени бесстыжей является эта графиня. Разве ты не видел, что она танцевала с ним три раза? Как будто нарочно плевала в меня.
— Вы думаете, что это она бесстыжая? — Люк покачал головой. — Знаете, я склонен не согласиться с вами. Я думаю, что Браун едва концы не отдал. И опять-таки вы не ответили на мой вопрос.
Эйта схватила веер и нервно начала им обмахиваться.
— Он отказал, — обрушила она фразу на ошарашенные физиономии. — Вот так. И как только Элизабет и Сара будут устроены, я отправляюсь в Корнуолл. Находиться летом в городе слишком жарко и немодно.
— Ой, Эйта, — проговорила Сара, и на ее лице читалось глубочайшее сочувствие.
Элизабет взяла руку вдовствующей герцогини.
— Я так сожалею.
Люк выглядел так, словно его стукнули по голове, и он до сих пор не мог прийти в себя.
Эйта успокоила:
— Это не имеет значения. Правда. Я счастлива, что дело наконец завершилось. Люк, прошу тебя, если ты искренне беспокоишься обо мне, никогда больше не затевай об этом разговор. Я хотела бы переменить тему.
Люк, всегда отличавшийся сдержанностью, посмотрел на свою маленькую бабушку и, кажется впервые, беспрекословно повиновался. Он поджал губы, повернулся к Элизабет и обрушил все свое внимание на нее.
— Вас снова можно поздравить за ваше мужество и отвагу во время вчерашних скачек. Поистине я должен быть благодарен вам.
Ага, точно. Он не проиграл Пимму. Элиза кивнула, смутившись от похвал.
— Вы должны пригласить мистера Мэннинга отобедать с нами завтра, — с трудом сдерживая улыбку, сказала Эйта.
— Но что с генералом Пиммом? — нахмурилась Сара. — Он выглядел очень несчастным, когда не смог найти тебя, Элизабет. Он должен остаться в Виндзоре с принцем-регентом еще на несколько дней. Но он сказал, что нанесет визит в Хелстон-Хаус сразу после возвращения, он приглашает вас прокатиться в Гайд-парке.
Элизабет сглотнула подступивший к горлу комок.
—И я поеду.
Люк откашлялся, судя по его позе, он испытывал неловкость.
— И что вы ему скажете?
Да, это действительно вопрос. И очень плохо, что у Элизы не было легкого ответа. Она жаждала действия. А пока что ожидание разрешения проблемы только затягивало ее все дальше и глубже в трясину, и она боялась, что будет поглощена лавиной событий.
Элизабет посмотрела на озабоченные лица своих друзей и приняла решение. Она поедет с Пиммом в
