Бидж вспомнила то, что слышала на лекциях о когтях хищных птиц: орел может сидеть на руке охотника, держась за нее когтями, очень долго, а хватки некоторых хищников достаточно, чтобы удушить жертву. Она поспешно отвела глаза от зеркальца и постаралась больше туда не смотреть. Некоторое время они летели вдоль русла реки Летьен, следуя ее поворотам, и скоро оказались над южными степями.
— Ты прочла все, что есть у Лао об этих птичках? — спросил Конфетка. Он старался придать своему тону легкость, но это плохо ему удавалось.
— Книга у меня с собой. — Бидж нашла нужную главу. — Вы помните, как там говорится, что птица рок подобна бегемоту на суше и левиафану в воде? И об их гнездовьях… Вот еще: «Подобно кондору, птица рок при своем появлении на свет подвергается большой опасности…»
— Мы оба это знаем. — Еще когда Бидж была студенткой, им пришлось вместе заниматься сломанной лапой птенца рок. — Этот вид принадлежит к числу птенцовых — вылупившиеся малыши не способны ходить, видеть, стоять — почти ничего не могут. Но эту часть можно пропустить: нам предстоит иметь дело со взрослой особью.
Бидж стала читать дальше:
— «Слабости птенца переходят и к взрослой птице. Как ни трудно себе представить, что эти могучие существа уязвимы, это так. В полете птицы рок медлительны, а сев на землю, не способны ни спрятаться, ни найти укрытие. Враги, которым хватит глупости напасть на Великих, иногда с легкостью выигрывают схватку».
— Почему «хватит глупости»?
Бидж механически продолжала читать дальше:
— «Именно поэтому Великие прилагают все усилия для того, чтобы уничтожить вид, представляющий для них опасность. Грехи одного его представителя вымещаются на всем виде в целом».
Теперь они уже летели над южными горами; внизу проплыла круглая долина, куда они ездили, чтобы помочь птенцу. Несколько утесов оказались увенчаны огромными скоплениями древесных стволов, переплетенных между собой так, чтобы образовывать гнезда размером с авианосец.
По согнутым ветром деревьям в долине скользили птичьи тени, каждая размером с транспортный самолет. Великие окружили одно из гнезд и стали по очереди опускаться на окружающие его скалы.
На плоской вершине утеса, положив голову на стволы, образующие гнездо, лежала птица рок. Когда они подлетели достаточно близко, Бидж разглядела, в какой неестественной лозе она находится.
Встряска при приземлении ощущалась меньше, чем провал в воздушные ямы при некоторых полетах на самолете, подумала Бидж. Птица, которая принесла грузовик, опустив его на скалу, бесшумно скользнула к гнезду и уселась на него.
Бидж опустила стекло и услышала прерывистое шипение — как будто вода попала на раскаленную поверхность. Девушка опасливо оглянулась, ожидая увидеть вулкан.
Пострадавшая птица лежала поперек скальной площадки; одно крыло было неловко вывернуто назад. Могучий клюв открывался и закрывался в такт с тяжелым дыханием.
Конфетка и Бидж осторожно вылезли и стали доставать из кузова медикаменты. Конфетка через плечо кинул взгляд на птицу рок:
— Такое ощущение, будто предстоит лечить «Боинг — 747».
— Ей больно, — произнес чей-то голос. Повернувшись, люди увидели Филдса, взобравшегося на площадку по расселине в скале. — Прошлой весной вы лечили ее птенца; теперь в помощи нуждается мать.
Конфетка с опаской показал на окруживших гнездо птиц. Их клювы угрожающе нависали над людьми, тела почти загородили свет.
— Они все здесь, чтобы наблюдать за происходящим? Просто зеваки?
— Боюсь, что нет. — Брандал, все еще в одежде Оуэна, но с поистине королевской осанкой, появился за Филдсом из расселины. — Им предстоит принять решение, после того как вы закончите работу.
Гигантские головы кивнули.
Конфетка облизал сухие губы:
— Хорошо. Доктор Воган, займитесь верхней частью, а я осмотрю ее снизу.
Бидж принялась карабкаться на скальный выступ, к которому привалилась птица. Конфетка, согнувшись, подлез под перья, включил фонарик и направил луч вверх.
— Потеря крови незначительная, — комментировал он по мере продвижения. Перешагнув через почти метровую лужу начавшей сворачиваться крови и глянув вверх, он охнул: — А вот с этим дело плохо. — Конфетка неуклюже встал на цыпочки — каблуки ковбойских сапог мешали — и показал на плечевую кость. — Концы перелома можно соединить спицей, но очень велика вероятность, что летать она все равно не сможет. Я и так всегда поражался, как крыльям удается удерживать в воздухе подобную тяжесть. Мистер Филдс, есть ли шанс, что другие птицы станут ее кормить и заботиться о ней?
— Они добрые. Она же все еще может высиживать птенцов. — Филдс задумчиво выпятил свои толстые губы. — Труднее будет выкормить малышей, ведь им каждый день нужно еды больше, чем они сами весят… Но все равно, птицы могут с этим справиться. Они заботятся друг о друге, поэтому-то им и удается выжить.
— Хорошо. — Конфетка ощупывал бок птицы, проверяя, нет ли еще повреждений. — Бедняге придется расстаться со многими перьями: часть из них поломана, часть перепутана так, что не разъединить. Может быть, этому поможет линька — эти ребята ведь линяют, мистер Филдс?
— Думаю, что да.
— Так или иначе, по два маховых пера на каждом крыле придется удалить для равновесия — независимо от того, сможет она потом летать или нет. Бедняга останется почти голенькой. — Конфетка ощупал ноги и с облегчением сказал: — Ноги не пострадали. Она сможет сидеть и передвигаться по гнезду, сможет кормиться, даже если не будет летать. О'кей, доктор Воган, теперь ваша очередь.
Бидж вскарабкалась по узкому скальному карнизу к голове лежащей птицы и осторожно прошла вдоль устрашающего клюва, стараясь не смотреть вниз.
На таком близком расстоянии светлая радужка глаза оказалась не меньше двустворчатой двери. Голова чуть качнулась, чтобы птица смогла видеть Бидж.
— Мышцы вокруг левого глаза вдавлены. Похоже, несчастье случилось, когда она садилась на гнездо.
— А как сам глаз?
— Здесь слишком много крови, чтобы сказать наверняка. — Бидж посветила в глаз фонариком, готовя себя к тому, что реакции не последует. Голова птицы осталась неподвижной, и зрачок сократился. — Реакция зрачка на свет нормальная. — Бидж встала на цыпочки, стараясь увидеть макушку птицы, потом наклонилась, чтобы увидеть шею, и замерла.
— Продолжай, — резко сказал Конфетка, с опаской оглядываясь на их безмолвных слушателей.
Бидж сделала глубокий вдох и постаралась придать своему голосу твердость:
— На шее поперечная рана. Максимальная ее глубина — два фута, находится между… — Бидж быстро произвела подсчет, — между пятым и шестым позвонками. Позвоночник виден, но не поврежден. В верхней части раны видна основная артерия, идущая к голове. — Бидж скользнула вниз по камням, оказавшись почти под шеей птицы. — Посветите сюда, доктор Доббс. — Когда он выполнил ее просьбу, Бидж смогла только прошептать: — Ох…
На этот раз Конфетка не стал торопить ее. Бидж продолжала без всякого выражения:
— Рана тянется вниз — по спирали. Самые большие повреждения здесь. Грудь рассечена. Повреждена фистула или один из передних воздушных мешков. Дыхание затруднено, респираторная система заполняется кровью.
Последовала долгая пауза, потом Конфетка сказал:
— Я не оспариваю твое мнение, Бидж, но все-таки хочу взглянуть сам.
Он взобрался на каменный уступ вдвое быстрее, чем это удалось Бидж. Осмотрев растерзанную шею, он показал на кровавые пузырьки, лопающиеся в ране на груди птицы. Конфетка и Бидж оба спустились на ровную площадку. Конфетка отряхнул руки.
— Мы не сможем ее спасти. — Он умоляюще посмотрел на Филдса, стараясь не глядеть на крючковатые клювы над головой.
