Ведь наркотики — единственное удовольствие, доступное детям в Рио.
Петер и Мария вышли из сарая, и их обступил смурной, душный, обжигающий воздух.
Мария не знала, где жил Петер. Она должна была научиться находить дорогу в этом хаосе нищеты, беспорядочном смешении разбитых домов и сараев. Над ними стоял раскаленный диск солнца; даже птицы почти неподвижно висели в небе.
Нормальной улицы или тротуара не было, а если когда-нибудь они и существовали, жители постарались выкорчевать камни. В некоторых местах видны попытки заасфальтировать улицу, но асфальт плавился под лучами жаркого солнца.
В жалких лачугах или поблизости находились люди. Они выглядели апатично: пустые устремленные куда-то вдаль глаза, на то, что они видели только в мечтах. Эти люди даже не замечали жирных мух, ползавших по их вспотевшим лицам.
Сверху послышались крики. Раздались выстрелы. Все смолкло.
— Ты живешь там? — спросила Мария.
Петер покачал головой.
— Еще далеко?
— Нет.
Они шли пешком. Обладатели велосипедов или чего-то подобного считались королями. И уж, конечно, императорами — те, кто ездил на автомобилях. Но это могли себе позволить только торговцы наркотиками; они были господами бедных квартетов, время от времени одаривавшими бедных деньгами, чтобы те не закладывали их полиции. Предательство стало обычным делом.
Полиция вела безнадежную войну. Были кварталы, куда она уже не осмеливалась заглянуть. К тому же многие полицейские были куплены наркобоссами.
— У тебя есть еще братья и сестры?
— Нет.
— А отец?
Петер пожал плечами.
— Он ушел от нас или умер. Мы не знаем.
Мария кивнула. Это было обычным делом в нищенских кварталах. Семьи жестоко разбивались о жизнь, если это можно назвать жизнью.
— Вы живете в сарае одни?
— Нет, с нами живут двое мужчин. Они просто пришли. Иногда они исчезают на несколько дней, потом снова появляются. Моя мама боится их. Когда они дома, ей приходится раздеваться и…
— Ладно, Петер.
Марию всю трясло. Она была известна в бедных кварталах, никто не сделал ей ничего плохого, но привыкнуть к жестокости Мария не могла.
Они свернули с узкого переулка и спустились по узкому проходу вниз. Земля здесь была влажная и скверно пахла.
Лачуга состояла из тонких досок, перетянутых веревками.
«После первой же бури от нее останутся лишь развалины», — подумала Мария.
Двери не было, вход был завешен жирной тряпкой.
В конце узкого переулка стояла полицейская машина, передними колесами в куче мусора. На крыле сидел полицейский с автоматом в руках. Он жевал спичку и ухмылялся.
— Они уже здесь, — прошептал Петер. От страха у него пропал голос.
— Я тоже так думаю.
Услышав крики, мальчик хотел подбежать к лачуге. Но Мария держала его крепко.
— Не торопись, Петер. Мы пойдем вместе.
Она резко откинула тряпку, которая служила дверью.
В комнате находились двое полицейских. Один рыскал вокруг, держа палец на спуске револьвера. Он направил дуло на вошедшую Марию, но она не обратила на это внимания. Она смотрела на женщину, которая лежала на полу, прикрыв голову руками. Над ней стоял бородатый полицейский, держа револьвер за дуло, он только что ударил ее рукояткой.
— Твои мозги сейчас…
— Не бойтесь ничего. — Мария редко говорила так резко и решительно.
Полицейский не стал бить женщину. Он обернулся.
— Что тебе нужно?
— Я буду жаловаться на вас.
Мужчина ухмыльнулся. Мать Петера дрожала, мальчик плакал, и Марии приходилось сдерживать себя, чтобы не ударить полицейского между ног.
Вдруг он расхохотался.
— Смотри, да это Мария, ангел-хранитель бедняков. Прелестно.
— Да, это я, — сказала она. — Мне чертовски хочется узнать, что здесь происходит.
Она была известной личностью. В полиции знали, что у Марии есть связи в высших кругах, и сейчас ни один из полицейских не отважился ответить на ее слова грубостью.
— Мы ищем продавцов наркотиков. У этой женщины два сына. Старший продавал товар.
— Кому?
В ответ бородач рассмеялся.
— Откуда мне знать. Он скрылся, перепугался. Верный признак того, что мы на правильном пути. А его мать должна нам сказать, где он.
— Она не скажет.
— Придется сказать. У нас имеется разрешение на ее задержание и арест, и этого сопляка тоже.
— Могу я ознакомиться с этими бумагами?
— Конечно.
Полицейский достал из нагрудного кармана помятый лист и развернул его.
Мария пробежала глазами, кивнула.
— Все так, как он говорит? — услышала она голос Петера.
— Да.
Мальчика охватил страх.
— Я не хочу туда, я хочу…
— Не волнуйся, Петер, я с тобой.
Бородач обрадовался. Он небрежно стянул с головы фуражку.
— Разобрались, все могут ехать вместе с нами, место в машине есть.
Мария улыбнулась:
— Я буду присутствовать на допросах, можете мне поверить.
— Посмотрим.
Мария отстранила мужчину и наклонилась над плачущей женщиной.
Удар прикладом пришелся по подбородку, кончик его посинел. Испуганными глазами смотрела она на Марию.
— Ты слышала, чего от тебя хотят?
— Да, но…
— Ты поедешь с нами, я буду рядом с тобой. Мы все уладим.
— Но я ничего не знаю.
— Это ты объяснишь офицеру. Не волнуйся, они отпустят тебя.
— Я верю тебе.
Мария помогла женщине встать. Лицо несчастной заплыло. Полицейский закурил сигарету из какой- то зловонной травы и задымил.
— Посмотрите на ее лицо! — сказала Мария.
— Ну и что?
— Это ваша работа.
— Кого же это касается?
