происходит вот такое, то я не хочу такой становиться.
Последняя мысль напомнила ей о мокром пятне, расплывшемся позади ее трусиков. Она быстро стянула трусики — от Сирса, некогда зеленые, теперь вылинявшие едва ли не до оттенка серого и держа их перед собой на расстоянии и растянув за резинку пояса, с любопытством рассмотрела. Позади трусы были испачканы чем-то, здорово испачканы, и конечно же это был не пот. Не похоже это было и на зубную пасту, по крайней мере она ни когда в жизни не видела такую пасту. Больше всего это было похоже на перламутровое мыльное средство для мытья посуды. Осторожно приблизив к пятну лицо, Джесси быстро понюхала. Запах, который она услышала, ассоциативно напоминал легкий дух озерной воды в жаркую безветренную погоду и одновременно то, как пахнет их колодезная вода. Однажды, принеся отцу стакан колодезной воды, запах от которой был особенно сильным, она спросила его, не раздражает ли запах его.
Покачав головой, он спокойно ответил ей:
Совсем нет, я просто не чувствую его. Может быть это от того, что я слишком много курю. Этот запах, Тыковка, придают подземным водам из водоносного слоя растворенные в них минералы. Вот и все дело. Вода чуточку пахнет и твоей маме приходится тратить целое состояние на умягчитель воды, но Богом клянусь, пить эту воду можно без вреда и иногда это даже приятно, верно, Тыковка?
Растворенные минералы, подумала она и снова вдохнула этот густой, но нерезкий запах. Запах казался ей любопытным и она не понимала отчего это. Запах водоносного слоя, вот что это такое. Запах…
Затем в ее голове зазвучал другой голос. В начале этого дня, отмеченного затмением, этот голос показался ей чуточку смахивающим на голос мамы (он назвал ее милашка, Салли иногда тоже называла ее так, когда она забывала выполнять свои домашние обязанности или просто пренебрегала ими), но теперь Джесси понимала, что этот голос принадлежал ее будущему взрослому самое. Этот голос был непривычно напорист и вызывал раздражение, поскольку, сказать по правде, для него было еще рано и ему не наступила пора. Но голос был здесь, потому что так было нужно. И он сделал все, чтобы заставить ее снова взять себя в руки. Теперь Джесси нашла беспрекословность этого голоса даже несколько успокоительной.
То, на что ты смотришь, это та самая штука, про которую говорила Синди Лессард — это папочкин спуск, милашка Джесси. Помоему, тебе просто повезло, что он выпустил его на твои трусики, а не куда-то еще и перестань рассказывать себе сказки о том, чем это пахнет — озерной водой или минералами, как от колодезной воды или еще чем. Карен Аукин просто дура и в мире нет ни одной женщины, у которой бы появился в горле ребенок и ты сама отлично знаешь это, Синди Лессард далеко не дура. И сдается мне, что ей на самом деле приходилось видеть эту штуку. Это мужские выделения. Спуск.
Внезапно почувствовав отвращение — не от того, чем на самом деле это оказалось, а от того, от кого оно произошло — Джесси быстро засунула трусики в корзину для грязного белья поверх своего пляжного платьица. Почти в тоже мгновение она увидела свою маму, опорожняющую корзину перед тем, как нести ее содержимое в стирку к машинке в подвале и обнаруживающую пару этих самых трусиков со следами этого самого дела на них. Что она после этого может подумать? Что семейное скрипучее колесо наконец получило свою смазку, и это будет ее первой же мыслью… а что она подумает потом?
Ее отвращение обратилось в ужас, замешанный на чувстве вины, h Джесси моментально выхватила трусики обратно. Мгновенно тусклый запах снова заполнил ее ноздри, густой и тягучий и тошнотворный. Устрицы и медяки, сказала себе она, вот что сразу же приходит на ум. Стиснув трусики в кулачке, она упала на колени перед унитазом и ее вырвало. Вскинув руку, она тут же смыла рвоту, пока запах полупереваренных гамбургеров не достиг как следует ее ноздрей и не провонял всю ванную, потом открыла кран с холодной водой на полную мощность и промыла рот. Охвативший ее страх по поводу того, что весь следующий час ей придется провести на коленях обняв унитаз, раз за разом спазматически извергая остатки рвоты, медленно начал проходить. Ее желудок постепенно успокоился и расслабился. Если бы еще ей удалось держаться подальше от этой густой тусклой вони, что поднимается от ее трусиков…
Задержав дыхание, он быстро намочила под холодной водой трусики, потерла грязное место, прополоскала, снова потерла, выжала и быстро бросила трусики в корзину с грязным бельем. Потом сделала глубокий вдох и одновременно отвела со лба волосы тыльной стороной своих мокрых рук. Если мама спросит, что ее мокрые трусики делают в корзине с грязным бельем…
Ты начинаешь думать как преступница, не рановато ли?, предупредил ее голос, которому однажды, еще не скоро, она даст имя Добрая Женушка Барлингейм. Видишь теперь, что случается с плохими девочками, Джесси? Видишь? От души надеюсь, что ты…
Слышь, ты, зараза, заткнись, поняла? прорычал в ответ другой голос. Если захочешь, то можешь талдычить о своем потом, а сейчас не мешай нам улаживать свое маленькое дельце, договорились?
Ответа не последовало. Оно и к лучшему. Джесси опять нервно пригладила волосы, хотя и они и без того уже были в порядке. Если ее мама вдруг спросит, что ее мокрые трусики делают в корзине для грязного белья, то она просто ответит ей, что было очень жарко и она решила искупаться прямо в шортах. И она и мама и Мэгги частенько так и делали и в это лето тоже, несколько раз.
Тогда не забудь намочить под краном свою майку и шорты. Лады, милашка?
Лады, согласилась она. Отличный совет.
Она надела халат, висящий снаружи двери ванной, и отправилась разыскивать майку и шорты, те самые, в которых она была, когда ее мама, Мэгги и Вилл уезжали утром из дома… тысячу лет назад, как теперь ей казалось. В своей комнате она не сразу смогла отыскать их, но наконец нашла, встав на колени и заглянув под кровать.
Женщина на коленях, заметил голос в ее голове, она слышит тот же самый запах, что слышала ты. Тот самый запах — медяки и устрицы.
Джесси притворилась, что не слышит голос. Все ее внимание было сосредоточено на майке и шортах — необходимых ей для того, чтобы сфабриковать легенду.
Итак майка и шорты оказались под кроватью. Она протянула рыку и вытащила их оттуда.
Это запах из колодца, заметил ей тот же голос. Тот запах, он шел из колодца.
Да, да, подумала она, торопливо комкаю одежду, и устремляясь вниз к ванной. Запах из колодца, просто отлично, ты настоящий поэт, говорю тебе, если ты этого еще не знаешь.
Она заставила его броситься в колодец, сказал ей голос, в конце концов пробравшийся в ее сознание. Замерев как вкопанная перед дверью ванной, Джесси вытаращилась на обивку двери широко открытыми глазами. Внезапно ей снова сделалось страшно, как-то непривычно и по-новому. Теперь она прислушивалась к голосу, понимая, что этот голос совершенно не похож на другие голоса; этот cnknq походил на те далекие радиоголоса, которые можно было поймать в эфире поздно ночью, когда условия благоприятствовали тому — эти голоса приходили из далекого далека.
Не из такого уж далека, Джесси; она тоже, как и ты пришла по тропинке затмения.
В один миг весь коридор домика Маготов на озере Темное Пятно словно бы исчез. На месте его появились перепутанные кусты ежевики, не отбрасывающие теней под темным небом с закрытым луной солнцем, качающиеся под ветром, пропитанным соленым запахом моря. Джесси увидела худощавую женщину в домашнем платье, со светлыми рыжеватыми волосами, убранными в пучок. Женщина стояла на коленях перед разбитыми досками. Перед ней на досках валялся комок белой ткани. Почему-то Джесси была совершенно уверена, что этот белый комочек, это трусики рыжеволосой женщины. Джесси спросила об этом женщину, но та уже пропала… если и была когда-то здесь перед ней, если только была.
Машинально Джесси оглянулась через плечо, решив было, что странноватая худощавая зашла ей за спину и стоит позади. Но позади нее находилась знакомая лестница, ведущая из коридора на второй этаж, и лестница была пуста. В коридоре она находилась одна.
Вздрогнув, она взглянула на свои руки и увидела, что те покрылись гусиной кожей.
Ты сходишь с ума, голос будущей Женушки Барлингейм подсказал ей. Да, Джесси, ты поступила очень дурно, ужасно дурно и теперь тебе приходится за все расплачиваться. Бог решил отнять у тебя разум.
— Я не схожу с ума, — тихо, но твердо ответила она. Толкнув дверь, она увидела в ванном зеркале свое бледное, напряженное лицо. — Я не схожу с ума!
Она задержалась на одно исполненное ужасом мгновение — для того, чтобы услышать что, может быть, скажут ей еще эти голоса или для того, чтобы дождаться появления вновь призрачного образа коленопреклоненной на земле перед разбитыми досками и собственными трусиками рыжеволосой
