– Помню. И как вы с Аяксом-Малым целовались, помню. Руки резали, братались. А потом нашли себе рабыню на ночь – одну на двоих – и заснули. А рабыню Патрокл увел...
– Врешь! Про Аякса помню, а чтоб рабыню увели...
Еще бы! Аякс Оилид, тот вообще уверен, что он не с критянином целовался, а со мной...
...драконы все-таки сорвались с цепи. Успев перестать быть драконами. Призрак кровавого побоища обратился в совершенно невообразимую попойку (назвать это пиром – кощунство!), завершившуюся всеобщим братанием и восхвалением моего хитроумия.
Растрезвонили-таки...
Весть, что Елена избрала в мужья Менелая Атрида, была встречена с пониманием: лучше никакого, его проще любить. Самого Менелая, обалдевшего от нежданного счастья, хлопали по плечам, пили его честь, отпускали соленые шуточки – и, на удивление, почти не завидовали.
Безумие закончилось.
Колесница встала.
В тот же вечер я близко увидел Елену. И – странное дело: никакого звона в ушах, головной боли, рези под веками. Рассмотрел с толком, с пониманием. Красивая женщина. Очень. Кстати, тень как тень; тоже красивая. Наверное, в такую легко влюбиться.
В Елену, не в тень.
На другой день, проспавшись к обеду, принялись готовиться к свадьбе. Да не к одной! Ну, Менелай с Еленой – это святое. Но и прочие лицом в грязь не ударили: спартанский басилей, стремясь загладить обиду честолюбивого Агамемнона, отдал старшему Атриду свою другую дочь. Статную гордячку Клитемнестру. Если кто и был рад, кроме засидевшейся в девках невесты, так это мой приятель Диомед: Елена Агамемнону не досталась, значит – шиш Златым Микенам, а не живую богиню! А Менелай – он младший, не наследник. Да и Тиндарей уже объявил: годы его гнетут, быть здешней басилевии под зятем Менелаем. Зажился, на покой пора; дорогу – молодым. Интересно, сам додумался, или подсказали?
А еще у нас с Пенелопой свадьба. Зря, что ли, свататься ехал?!
Гуляй, Спарта!
Одно странно: жертвы богам принесли без счета, гимны до небес, бычьей кровью всю долину залили, а в ответ – хоть бы одно знамение. Самое завалященькое. Листики там, птички... Жрецов спрашивали, прорицателей: руками разводят. Молчат боги. Ну и ладно. Может, у них там, на Олимпе, свои свадьбы.
Пейте, богоравные, радуйтесь!
Пью, радуюсь. Что, Пенелопчик, говорят, рыжим нынче счастье привалило? Увезу тебя на Итаку, забудешь и дядю-паскуду, и обещанный храм Артемиды... Все у нас хорошо будет, солнышко! А самого нет- нет, да и кольнет невзначай: ночь, плащ на земле, жаркая темнота обнимает меня руками куретки. И – запах яблок.
Что ж ты замуж выскочить поспешила, троюродная?..
Нет, я таки кобель. Хуже Аргуса.
...отплытие. Погостили – пора и честь знать. Вернее, отплываю не я: отплывают наши, захватив Пенелопу, потом Идоменей-критянин с 'пенными братьями', явившимися на зов – а я с Диомедом по земле еду. Провожу до Аркадии, а там: ему на восток, в Аргос, мне на северо-запад, к мысу Аракс. Хоть наговоримся всласть...
У мыса меня корабли ждать будут. Критянин сказал: ему по пути, он к феспротам по делам собрался, а Итака – невелик крюк. Няню я к Пенелопе приставил, остальных чуть не силой спровадил; только Эвмей с собакой за мной увязались.
По дороге о троюродной сестре старался не заговаривать: Диомед почему-то злился.
Ладно.
...гонец перехватил нас в захолустной Тегее, когда мы уже собрались прощаться.
Мятеж!
Калидон захвачен!
Впервые понял: вот она, война! Рукой подать...
Война есть, а радости нет. Одна спешка: корабли уже, наверное, подошли к Араксу. Махнем через залив – эй, Калидон Этолийский, царство легенд и скупердяев! встречай!..
...не езда – скачка! Бешеная, стремительная. Успеть, успеть! Мелькают скалы, сосны, скрученные в узлы, снова скалы; вьется змеей бесконечная дорога, жалит щебнем из-под копыт. Быстрее! Еще быстрее! Как там Эвмей? Он ведь верхом только-только... Ничего, держится. Клещом в коня вцепился, не отдерешь.
И Аргус не отстает.
Море – за спиной, позади.
Вот он, Калидон.
...здесь я впервые убил человека. Застрелил, из лука. Кажется, вожака мятежников – могучего, полуголого детину. В руках палица, на чреслах – золотой пояс. И моя стрела между глаз. Это оказалось очень просто. Я даже растерялся.
Был человек, и нет.
Был мятеж... самое страшное, что я ничего не почувствовал.
– Агамемнон взял Аргос!
