Желтыми драконьими глазами мерцали в сумраке масляные плошки. Искаженные тени зыбко колебались на стенах, словно дело вершилось не в тайных покоях, а в подводных чертогах Ганги, Матери рек. Молчание становилось тягостным. Грозный понял: пока он не выложит все – по крайней мере все, что сочтет нужным выложить – эти люди придержат языки за зубами.
И будут правы.
– Дворцовым лекарям и бальзамировщикам было приказано с тщанием обследовать тело раджи Панду. На предмет обнаружения скрытых внутренних повреждений, ран, царапин, укусов змей или сколопендр; а также наличия в теле следов яда. Досмотр провели с усердием, однако никаких явных причин, способных повлечь за собой смерть раджи, обнаружено не было. Что дал допрос царицы Кунти?
Грозный не уточнил, к кому именно он обращается; да в этом и не было нужды. Похожий на сухую жердь седой советник, обладатель крючковатого орлиного носа, сверкнул пронзительным взглядом из-под кустистых бровей и почтительно согнулся в поклоне. Ниже. Еще ниже. До самого пола. Всем присутствующим показалось: вот-вот послышится сухой хруст, и жердь переломится пополам…
Хвала богам, обошлось. Советник медленно распрямился и, несмотря на духоту кутаясь в лиловую мантию, заговорил:
– Мой повелитель, царица Кунти утверждает, что бросила упрек в лицо второй супруге покойного исключительно от горя и отчаяния. Поскольку раджа умер в объятиях Мадры, сердце старшей жены переполнилось скорбью, и она забыла о приличиях. Больше ничего от царицы добиться не удалось. А применять усиленные методы допроса без твоего распоряжения мы не сочли возможным.
Советник развел руками и снова поклонился; теперь в пояс.
– Дозволишь продолжать, о повелитель?
– Говори.
– По моему ничтожному разумению, царица Мадра не имела повода умышленно искать смерти благородного мужа. Если она как-то и повинна в гибели раджи, то лишь косвенно. Возможно, именно на это и намекала царица Кунти. Добровольное самосожжение царицы Мадры делает ее прямую и злонамеренную вину дважды сомнительной, но некоторым образом подтверждает косвенную.
Грозный качнул чубатой головой, соглашаясь.
– С другой стороны, и царице Кунти нет выгоды от безвременной кончины супруга. Здесь мы подходим к главному: КОМУ это могло быть нужно?
– Ты как всегда прав, обильный добродетелями. Но, полагаю, у тебя пока нет ответа на поставленный тобою же вопрос?
– Увы, мой повелитель, – советник со вздохом поклонился в третий раз и, опустив взор долу, умолк.
– У Хастинапура достаточно злопыхателей, – брови сошлись на львиной переносице регента. – Полагаю, панчалы по сей день не смирились окончательно со своим поражением…
Гангея искоса бросил взгляд на Брахмана-из-Ларца, деревянного идола из древесины неколебимого спокойствия – и идол слегка кивнул.
Дрона с самого начала учитывал возможность панчальской мести.
– То же самое можно сказать о вечно мятежном Бенаресе, упрямом Шальвапуре и многих других. Но… – Грозный выдержал паузу. – Но повторяю: никаких признаков насильственной смерти на теле раджи Панду обнаружено не было! Я допускаю, что убийца применил неизвестный нашим лекарям яд, либо тайное касание 'отсроченной смерти', не оставляющее следов на теле. (Наставник Дрона опять кивнул – его мысли текли в схожем направлении.) Это маловероятно, но возможно. Остается вопрос… Почему именно Панду? Кому мешал безобидный раджа-Альбинос? Убийцам следовало бы начать с меня или хотя бы с восседающего сейчас на троне Слепца…
Скрип двери вогнал в дрожь всех, кроме Грозного и Брахмана-из-Ларца.
Очередная беда пришла в Город Слона?!
Напророчили?!
– Правитель Хастинапура, раджа Стойкий Государь со своей супругой, царицей Гандхари…
– Что?! – вся мощь прославленной глотки Грозного сотрясла дворец. – Что с ними?!
– Ж-ж-ж… желают войти, – заикаясь, возвестил насмерть перепуганный страж.
Несчастный понимал: любая ошибка может стоить ему головы. Пускать ли законного правителя страны на тайный совет правителей настоящих? Не пускать? Куда ни кинь, всюду клин… 'Доложить одному быку среди кшатриев о приходе другого быка – и пусть сами бодаются!' – решил страж.
В общем, правильно решил.
– Пригласи великого раджу и его достойную супругу войти, – Грозный поднялся со своего места. Советники заспешили последовать его примеру, и когда Слепец в сопровождении супруги возник в дверях, все присутствующие склонились перед царственной четой.
'Старею, – досадуя на самого себя, подумал Грозный. – Забывать стал, кто в Хастинапуре законный царь. Привык править. Раджу при всех Слепцом назвал… А ведь должен был внука первым на совет пригласить! Тем более, что умом его боги отнюдь не обделили. Ладно, учтем на будущее.'
– Садитесь, садитесь, владыки мои, – чуть насмешливо проговорил от дверей Слепец, взирая мутными бельмами на общий поклон. – Любимая, будь добра, проведи меня к креслу, а то я давненько не бывал в этих покоях. Запамятовал, где оно стоит…
Эта фраза очень многое сказала всем присутствующим. Значит, Слепец прекрасно осведомлен о существовании покоев, куда его в свое время тихо 'забыли' провести! Более того, знал сюда дорогу и бывал здесь; причем, похоже, не раз. Что же еще из того, что собравшиеся здесь считали известным только им, может знать слепая венценосная кукла?!
А Грозному было просто стыдно. Оказывается, разменяв девятый десяток, он до сих пор не разучился краснеть. Хорошо еще, что внук не видит дедовского смятения. А остальные или тоже не замечают из-за
