свод. Там, наверху, сходились многочисленные лестницы и переходы. Чуть шероховатые доски, навощенные и сверкающие, едва заметно подрагивали при каждом шаге.
Гибкий белый барс, отцовский любимец, соскользнул сверху.
- Отуэй, - позвала Джайна, зарываясь руками в пушистую шерсть.
Барс ощерился. Но положенный богами закон не позволял ему проявить силу и коварство - звери- тотемы не могли не повиноваться воле метаморфов. В полукровке Джайне сохранилось достаточно магии, чтобы Отуэй рычал и скалился, но позволял дуть себе в нос, как послушный котенок.
- Ты опоздала. - Прозвучал за спиной низкий голос.
- Отец? - Обернулась девушка.
- Где твоя сестра?
- Не знаю.
Наривисс подавил готовый сорваться вздох, делая дочери знак поторопиться: ужин вот-вот начнется.
Джайна не забывала: сегодня полнолуние и скоро восход луны.
Пока девушки-служанки готовили наряд, суетились, сновали по комнате, Джайна отмокала в ванной, чуть-чуть смущаясь под пронзительным, откровенным взглядом юноши с портрета, висевшего на стене: Рай Трионский, наследник главы людского клана, почти собственной персоной.
Принц не был красив. Каждая черточка в его лице выдавала недобрую, упрямую натуру: запавшие под высокими скулами щеки, не здоровый, желтоватый оттенок кожи, крючковатый нос, плотно сжатые губы. Хороши были только глаза: большие и темные.
- Любуешься? - В комнату впорхнула уже успевшая переодеться к ужину Горивэя. – Что сказать, душа моя? Чудная у тебя будет судьба. Что может быть лучше - жить в грязных, пропитанных заразой, людских городах?
Нареченная невеста вместо ответа сдула на близняшку пену. Та в ответ чихнула.
- Люди отчего-то видят в этом мрачном мальчике всеобщее спасение.
- Так же, как оборотни видят в нас с тобой - проклятие? – Передернула плечами Вэя. - Очень показательный довод: «Люди видят», – фыркнула она. - Пока вот что-то благодати за этим типом не наблюдается.
- И что о нем говорят? – С живым любопытством поинтересовалась Джайна.
- Если я стану пересказывать, мы наверняка опоздаем. А если мы опоздаем, отец снимет с нас шкурку. Поскольку, в отличие от всех остальных наших подданных, шкурка у нас с тобой в едином экземпляре, можно сказать, мы сильно рискуем.
Наривисс, когда дочери наконец-то соизволили появиться, не одобрительно нахмурился – он не любил опозданий.
Братья Симэрсэт, Рутэн и Винс, в свой черед, проводили шествующую к своему месту Вэю взглядами: Рутэн – гневным и жарким; Винс – задумчивым и строгим. Джайна отметила привлекательность обоих, попавшихся в сачок легкомысленной сестрички, парней. Нужно отдать должное, - Горивэя не разменивается на неинтересных мужчин.
За столом собралась высшая знать клана, как один приходившаяся друг другу родственниками в том, или ином колене.
Стоило принцессам занять места, зазвучал медный колокол, возвещая о начале ритуальной трапезы.
В маленькие окошки вливался лунный свет. В большом камине, за решеткой, горел огонь. Других источников света не наблюдалось, да в нем и не было необходимости - недаром среди людей бытует мнение о том, что кошки видят в темноте лучше, чем при свете дня.
Тема разговора, словно пчелка, все время перелетала от собеседника к собеседнику. Голоса сливались в уютный ровный гул.
Фраза, брошенная отцовским советником, прервала создавшуюся идиллию:
- Повелитель, известно, что из людских земель прибыл вот уже третий гонец. Хотелось бы знать, какие новости они приносят?
Джайна с волнением наблюдала за отцом. Невозмутимым, холодным, будто кристально чистые родниковые воды. Хотя, нет. На родник отец, не походил. Скорее уж на вершину горы, покрытую сверкающей наледью.
Дэривис склонил голову под пристальным взглядом главы клана, но продолжил:
- Десять лет назад ты обещал человеческому зверенышу одну из принцесс. До сих пор идут споры о том, выполнишь ли ты обещание?
- Мой советник считает своего господина способным нарушить данное слово?
- Слово, данное человеку? – Пренебрежительно уронила Вияра, признанная красавица клана, последние пять лет занимающая роль отцовской любовницы. – Можно ли его принимать в расчет?
В глазах Наривисса промелькнула зарница: Мореко Саян, мать Горивэи и Джайны, ставшая самой большой любовью в его жизни, принадлежала к человеческому племени.
Законы Тигров просты: кровь должна оставаться чистой, ибо последствия смешения предугадать невозможно. Однако Горивэя не в себя уродилась упрямой, склонной к вызовам и низвержению авторитетов - Наривисс был таким же. И вот результат – вместо мальчиков впервые за тысячу лет у главы клана родились девочки. Ситуация усложнялась тем, что, по странной прихоти судьбы, сёстры-близняшки не унаследовали способности к перемене личины.
- Наривисс, - развивала тему Вияра, - ты не можешь отрицать, что люди по сути своей почти животные. По-крайней мере их мужская половина. Они обращаются со своими женщинами как с ослицами: заставляют их бесконечно рожать детей и носить тяжести!
- Ты плохо знаешь обычаи людей, Вияра, - пожал плечами их отец.
***
Ночь полностью вступила в свои права.
Даже Джайна, лишенная способности перевоплощаться, ощущала Зов. Запахи оглушали, пьянили, делались непередаваемо острыми. Очертания предметов выглядели четче и в то же время лишились красок. Их контуры загорелись холодным голубоватым лунным сиянием.
Большинство присутствующих уже готовились перейти к первой стадии обращения: черты успели заостриться. Изменились глаза: зрачки вытянулись, а радужная оболочка потемнела. Удлинялись ногти. Отдаленное звериное рычание, будто далеко идущая гроза, наполняло комнату предвкушением.
В зале нарастало напряжение, столь же сильное, как и сексуальное, но оно имело другую основу: сила, неукротимое стремление к движению.
Горячая, сухая ладошка Горивэи сжалась на пальцах Джайны. Глаза сестры блестели.
Самым тяжелым было время, когда метаморфы переходили грань, отделяющую одну сущность от другой. Это походило на жажду, которой нельзя найти утоления - полукровки, девушки могли чувствовать Зов, но не способны были дать ему выход. Инвалиды. Недаром в клане их называли проклятыми.
Один за другим меняя форму, тигры покидали Большой Зал.
Вэя обернулась к Джайне.
- Идем? То, что мы не способны покрываться мехом ещё не отнимает у нас возможности наслаждаться ночью.
Ночь! Такая, какой видят её живущие ею, с освежающим ветром, с блеском звезд, с чувством бесконечности и бездонности; наполненная жизнью, движением и красотой. Ночь приняла их в материнские объятия. Как всегда, панорама захватывала.
- Отвратительно быть не такой, как все, - вздохнула Джайна, не отрывая взгляд от желтого звёздного бисера. – И какое это счастье, что нас таких двое. – Выдержав паузу, она поделилась с сестрой сомнениями. - Я вот думаю, что мы будем делать, когда одна из нас выйдет замуж?
- Зачем нам выходить замуж? - откликнулась сестра.
- Потому что таков мир, - пожала плечами Джайна. - Женщина должна выйти замуж, чтобы родить детей.
- И кого мы с тобой родим? Тигра, лишенного шкуры? Ангела с оборванными крыльями? Монстра, в котором за человеческой внешностью станет жить «сердце тигра»? Ради самого же мира, душа моя, нам
