лучше никогда не выходить замуж.
- А я хочу встретить того, с кем смогу смотреть на звезды так же, как сейчас смотрю на них с тобой. – Упрямо заявила Джайна. - Чтобы он был один-единственный. Навсегда.
- То, что у нас нет ни клыков, ни когтей не меняет истинной сути. Мы хищники, Джайна. И нас не устроит нежное «травоядное», которое «любит, защищает, оберегает».
- Тебя, может и не устроит. Я - другая, - почти с вызовом проговорила Джайна.
- Хочешь, чтобы мое место в твоем сердце занял мужчина? – Ревниво вскинулась Вэя.
- Что за глупости?! Это нельзя сравнивать!
- Разве? Мы есть друг у друга: ты у меня; а я – у тебя. А мужчины? Они существуют для развлечения. Это зеркало, в котором ты видишь себя красивой. Способ досадить другой женщине. Дерево, о которое можно превосходно поточить когти. Возможность получить удовольствие, которое ты по глупости отрицаешь, Джайна, - хороший любовник, это хорошо. Но, понимаешь, с мужчиной нельзя оставаться самой собой.
- Я буду любить тебя всегда, Вэя. – Выдохнула Джайна, сжимая руку Вэи.
- Как и я – тебя. Как иначе? Ведь ты – это такая же «я». Без тебя – я половина; однокрылая птица.
***
Солнечные зайчики путались в складках штор, прыгали по полу, игривыми пятнышками бегали по комодам и шкафам. Темные вершины сосен, виднеющиеся из окна, окутало золотистой дымкой. Высокое небо отличалось поразительной, безоблачной голубизной. День обещал выдаться замечательным. Но не оправдал ожиданий.
Дверь стремительно распахнулась. Казалось невозможным, чтобы Наривисс выглядел бледнее обычного. Но именно так и было.
- Нам нужно поговорить, детка, - тихий голос отца заполнил полупустое пространство. – Я хотел сообщить новость в приватной обстановке, без свидетелей.
Джайна замерла. Такова защитная реакция любого живого существа на опасность: либо нестись, сломя голову, в надежде уйти от погони; либо замереть, слившись с окружающей обстановкой, чтобы лютый зверь тебя не заметил.
- Присядь, дорогая.
Джайна покорно села.
- Догадываешься, о чем пойдет речь, милая? – Мягко спросил Наривисс.
Джайна кивнула, опуская глаза в пол.
- Я должен дать ответ человеческому посланцу. Из всех существ, что встречались мне, ты, мой свет, самая человечная. Если кто-то способен стать достойной королевой людям, это ты, Джайна.
Отец присел рядом. Взгляд Джайны скользил по светлому, ослепительно-холодному рисунку длиннополого кафтана, - будто разводы инея на стекле.
- Ты ведь понимаешь, что не недостаток любви вынуждает меня отдать тебя людям? – Горько спросил Наривисс.
Джайна кивнула.
- Ты всегда была моей любимицей.
Джайна снова кивнула.
Мысль о том, что придется просыпаться в мире, в котором сестры не будет рядом, казалось не просто страшной – не реальной. Это было, как жить дальше без руки или ноги – невообразимо.
Последующие дни летели, будто в тумане. Каждую ночь подвластные зову метаморфы меняли личину, оставляя Джайну и Горивэю наедине. И каждую ночь они говорила об одном и том же:
- Необходимо что-то придумать! Мы не должны разлучаться.
А день разлуки все приближался, приближался. И наконец, наступил.
Он выдался пасмурным и дождливым - дождь зарядил с самого утра.
Наривисс стоял под проливным дождем с непокрытой головой. Одежды налипали на тело. Волосы повисли обвисшими, утратившими жизнь, прядями. Белый барс жался к ногам отца.
Карета дрогнув, тронулась. Джайна отвернулась, чтобы не глядеть в окно.
Видение, словно вспышка: они, смеясь, бегут по родному лесу. Рука сестры в её руке. Но пальцы выскальзывают, невидимая преграда обрывает бег.
Горивэя! Не уходи! Не беги так быстро! Не оставляй меня! Без тебя все бессмысленно…
Никогда прежде Джайна не замечала, какие они все блеклые – тигры. Ненастоящие. Все – ненастоящее. Кроме Вэи. Мир без сестры пуст, как скорлупа без яйца.
Джайна не помнила, как покинула карету, как оказалась на знакомых тропах. Как лес, пронизанный синим светом, расступался перед тигрицей, летящей наперегонки с ветром.
Она пришла в себя только тогда, когда увидела Горивэю, спешащую навстречу.
- Джайна!? Душа моя, ты – смогла! Я верила, я знала, что когда-нибудь одна из нас непременно сможет. Твой второй облик прекрасен, Серебряная Тигрица.
Полные боли глаза отца, кусающего губы:
- Слишком поздно. Обретенная способность ничего не меняет. Ты должна вернуться в карету, детка. Долг – тяжелая ноша, но люди достойные всегда умеют нести его на плечах.
Четверка лошадей стремительно летела вперед.
Лошади уносили Джайну к неизвестному жениху. К Раю Трионскому.
Глава 2
Рай Трионский
Лес, из окон комнаты мнившийся бескрайним, закончился быстрее, чем Джайна успела привыкнуть к мысли: жизнь её теперь изменилась.
Ночами она наслаждалась обретенным даром, столь долго недосягаемым. Клыки и когти дарили ощущение свободы. Серебреная Тигрица неслась по лесу, опережая кавалькаду, - те подолгу службы не могли позволить себе роскоши единения со звериной сущностью. Луна освещала путь. Ночь виделась бесконечной. Одиночество среди полос тени и света не тяготило - становилось крыльями, позволяя парить.
Потом поднималось солнце, возвращая в реальность, - к карете, дороге и данному отцом слову. Джайна покорно складывала руки на коленях и замирала, безучастно глядя в окно, на мелькающие деревья, редеющие, по мере того, как метаморфы приближались к границе людских поселений.
- Пересечем Кряжистый Перевал - нас встретят послы Триона. Не исключено, что в их числе будет ваш нареченный, принцесса.
Джайна вопросительно глянула на возглавляющего эскорт, старого верного тигра, - одного их первых в Ближнем Кругу.
- Хорошо, - благосклонно кивнула девушка.
Лес сменился равниной. И, как предсказывал старый советник, им на встречу поспешили люди.
Силуэты всадников выглядели чеканно-строгими, ярким черным штрихом выделяясь на алом шелке заката. Лошади шли стремительным аллюром.
Припавший к холке молодой человек, ловко державшийся в седле, невольно притягивал взгляд.
- Это он? – Взволнованно спросила Джайна у Синса.
- Полагаю, принцесса.
В том, как молодой человек порывисто вылетел из седла, в резкой уверенности движений было нечто, роднившее его с Горивэей.
Жених остановился напротив нареченной невесты. Он часто дышал, утомленный горячей скачкой. Растрепавшиеся волосы спадали на лицо. Для представительницы Снежного Племени в нем играли непривычно яркие краски: черные глаза, черные ресницы, алые, резко очерченные губы, разгоряченные ланиты. Рай Трионский и походил на свой портрет, и нет: изображение передавало черты, но не силу, не энергию, исходящую от его улыбки, движений, взгляда.
Принц отвесил девушке поклон:
