плечами: «Ничего, мол, особенного», но все-таки спросил у Погудина:
— Ну-ка, признайся, только честно: разглядел машину за столько километров, или просто так — предположение?
— Почему предположение? — Николай даже чуть-чуть обиделся. — Видно же, как шофер ведет ее рывками на подъемах. Сейчас у помпохоза за рулем сидит Яша Крюков, из молодого пополнения. Он еще не приловчился скорости переключать, как следует.
— Наблюдательный! — не удержался полковник.
Иван Федосеевич вытащил часы, взглянул на них и, щелкнув крышкой, подтвердил:
— Да, по времени должен быть помпохоз: он сегодня мытье обеспечивает… Эх, и попаримся! — Он потянулся так, что хрустнули кости. — Вы видели, товарищ полковник, какую мы у себя в батальоне баню соорудили? Настоящая, уральская!
— Видел и собираюсь пойти помыться как-нибудь.
Все трое перешли на противоположную сторону. На запад от за?мка лежал небольшой городок, совершенно разрушенный. Когда происходило сражение за плацдарм, он несколько раз переходил из рук в руки. Сверху его руины казались свалкой мусора.
За городом поднималась цепь высоких холмов, изрытых окопами. По ним проходила линия фронта. На восточных скатах, которые были как на ладони, занимала оборону гвардейская пехота с артиллерией. На противоположном склоне — позиции противника. Из-за холмов высовывалась далекая башня, островерхая, со шпилем, почти такая же, как у за?мка, где были сейчас офицеры.
— Вот, смотрите, товарищ полковник, — объяснял Николай. — Они не могут использовать ту башню для наблюдения за нами. Эти высоты, где проходит линия фронта, закрывают наши позиции, как и отсюда нам не видно вражеской обороны. Из той башни видна только макушка нашего за?мка. Но зато оттуда такой обзор всех немецких позиций и всего их тыла дальше, что лучшего «НП» и не придумаешь…
Полковник следил за выражением его лица, освещенного разгоревшимися глазами.
— Вы не верите, товарищ полковник? Вот посмотрите. — Николай вынул из планшета потрепанную, нивесть где добытую немецкую карту. — За грядой холмов — низменность, вот — даже болота. По ним и надо туда пробираться. И под нашим наблюдением будет вот какой квадрат. Тут и перекресток дорог, и третья линия обороны немцев, и все их артиллерийские позиции.
— Да. Поле наблюдения отличное… Но все-таки, это рискованная штука, Погудин, — призадумался полковник, внимательно выслушав. — Итти прямо к немцам. Тут может быть масса случайностей.
Комбрига увлекал замысел Николая. Тем более, что маршрут будущего наступления бригады проходил как раз через те места, где стоял второй за?мок. Сделать такую разведку — очень заманчиво. Но он боялся в случае неудачи потерять командира десантного взвода. Комбриг давно мечтал, еще никому не говоря об этом, выделить взвод Погудина в самостоятельное подразделение. Создать из него специальную группу, которая просачивалась бы впереди наступающих танков в тыл противнику и диверсионными способами подготовляла бы успех боя. Командовать такой «паникой», как он условно называл эту группу, должен Погудин. Его взвод это — ртуть: подвижен, проникает в любую щель, умеет быть невидимым и, когда нужно, мгновенно собирается в кулак.
По командиру судят и о бойцах. Полковник видел в каждом солдате этого взвода будущего Погудина. «Таких надо беречь на большие дела и не посылать в это рискованное предприятие», — раздумывал полковник.
— Ты уверен, что твои автоматчики подготовлены к действиям в тылу противника?
— Смогут, — с жаром ответил Николай.
— Хорошо, — решил полковник. — Я сейчас поеду на передний край, попробую пробраться на «НП» артиллеристов и разглядеть, все поближе. А после отбоя — ко мне, на инструктаж. С начальником штаба все обмозгуем, свяжемся с общевойсковыми частями. Подбирай пять бойцов, не больше, и связиста с радиостанцией. Будем готовиться.
Николай отобрал пятерых лучших бойцов. Добродушный силач, «дважды отважный» Яков Перепелица считался мастером рукопашных схваток. Тихий задумчивый Семен Чащин — «специалист карманной артиллерии» по бросанию гранат не имел себе равных. Без своего незаменимого адъютанта, самого маленького во всем взводе, Пети Банных Погудин не мог никуда отправиться. Бойкий и хитрый Миша Бадяев был отличным стрелком, карие глаза его считались самыми зоркими. Белокурый бледный юноша Андрей Ясков, как бывший слесарь, слыл мастером на все руки: он и шофер, и повар, и оружейник.
Кандидатуры были тщательно продуманы. Николаю хотелось предусмотреть все — от возможной рукопашной схватки до того, что вдруг придется подремонтировать орудие. Он сперва отвергнул радиста, выделенного начальником связи: «Товарищ капитан, что вы мне какого-то медведя присылаете? Ходить быстро не умеет!» — звонил он по телефону капитану Беленькому. Тот отвечал: «Что ты придираешься, чорт тебя побери! Этот радист до войны два раза ставил республиканский рекорд по бегу на длинные дистанции». Николай понял, что переборщил, согласился и снова пригласил радиста к себе.
Он поговорил с ним, обстоятельно выясняя, что это за человек. Радист оказался смекалистым, выдержанным, отлично знающим радиостанцию. Но только его тонкий слух окончательно убедил Погудина: такой подходит.
Полковник вызвал всю группу к себе, одобрил ее состав, поговорил с каждым. Он провозился с ними две ночи. Комбриг сам проверял, как они умеют ползать скрытно, как точно ориентируются ночью в движении по азимуту. Полковник был требователен и придирчив. Но автоматчики выдержали экзамен.
В полной темноте Погудин отлично водил бойцов по компасу и карте. Андрей Ясков сделал для этого особый фонарик. Вместо стекла вставили жесть и прокололи в ней крошечную дырочку.
Затем еще раз был продуман детальный план. В маршрут внесены уточнения по самым свежим сведениям общевойсковой разведки. Автоматчики должны были за ночь проползти через вражескую линию обороны и до рассвета пробраться в за?мок на той стороне.
Когда Погудин со своей группой ушел, командир бригады приказал установить дежурство на переднем крае — на наблюдательном пункте артиллеристов. Это был самый ближний к противнику замаскированный окоп. Днем оттуда в стереотрубу можно хорошо рассмотреть высокую квадратную башню и верхнюю часть здания в стиле поздней готики. Темная крыша уступами опускалась с этажа на этаж. Низ постройки был скрыт верхушками леса, который виднелся за более близкими холмами.
На фронте было затишье. Удачно миновав преграды, Николай с бойцами добрался к рассвету до цели. За?мок оказался менее старым, чем первый. Он стоял на холме у перекрестка дорог. Вокруг раскинулся большой парк.
Автоматчики поднялись на последний этаж, затем прошли в башню и по винтовой лестнице забрались на самый верх. Они заняли чердак башни, господствующий над всей местностью. Своды там были из деревянных стропил, крытых проржавленным железом, сквозь дыры в бинокль хорошо были видны колеистые бугры дороги, автомашины, снующие туда и сюда, немецкий регулировщик на перекрестке, весь городок и поля вокруг.
Каждую минуту Николай подбегал к рации. Связист передавал в бригаду о колонне самоходных орудий, проползших на передний край, об артиллерийских батареях на соседней высоте, о противотанковом рве, который рыли согнанные польские женщины и дети. Доложили о заграждениях, сооружаемых на шоссе у городка. Немцы, деловито спеша, вкапывали в землю толстые бревна, строили двойной забор и щебнем засыпали пространство между стенами.
Рация разведчиков работала все время. Николай изредка напоминал радисту менять волну. Он очень боялся, чтоб немцы не запеленговали его передатчик.
Перепелица, Бадяев, Чащин и Банных наблюдали каждый за указанным ему участком. Андрею Яскову Николай поручил подготовить на всякий случай запасный путь из за?мка. В стенах башни на разной высоте были окна со старыми ржавыми решетками. Самое нижнее окно, вровень с полом, выходило на крышу за?мка, и Ясков целый день возился, выламывая решетку. Ему пришлось проявить свои способности «мастера на все руки», он добросовестно долбил кирпич кинжалом. Стук и скрежет железа о камень раздавались в башне.
Когда Ясков приходил перекурить, остальные подтрунивали над ним:
— Ну, як вона? — спрашивал Перепелица, — похилилась, трошки, товарищ слесарь?
— Три дня, пока мы здесь, ему как раз хватит, — добавлял Миша Бадяев.
