Когда закон бессилен

дней, когда будете меня освобождать, я вручу вам заявление о привлечении к уголовной от­ветственности оклеветавших меня людей, а также о материальном возмещении причиненного мне мо­рального ущерба. Вы согласны, что несколько дней в камере — это не отдых на курорте?

—    Ты уверен, что это были люди Зяблова? — спросил подполковник.

—    Если бы моей уверенности хватило на то, что­бы отправить его на пожизненное, — вздохнул лежа­щий с перевязанной головой Феоктистов, — он дав­но был бы там.

 — Умный ответ, — иронически заметил Басов.

—    Дураком не был никогда, — усмехнулся капи­тан.

—    Так какого хрена подставился?! — загремел Басов. — Хорошо хоть бронежилет на тебе был! Ум­ ник, — буркнул он.

 —    А по городу сейчас говорят, будто капитан Феоктистов вот-вот душу богу отдаст.

—    Да первая пуля вскользь по лбу прошла, — дотронувшись до бинта на голове, вздохнул Феокти­ стов, — вторая — чуть выше виска. Если от первой меня как будто колом по голове шарахнуло, то вторая вырубила. Хорошо еще калибр небольшой, и обе по касательной. Так что броник здесь ни при чем. Я его не ношу, неудобно, особенно когда с женщиной в постель...

—     Из больницы ни шагу! — строго сказал Ба­сов. — Ты мне живой нужен.

—    Да я себе тоже в этом состоянии нравлюсь, — засмеялся Сергей. Поморщившись, дотронулся до бинта.

—    Участковый молоток, — с одобрением прого­ворил он. — Может, его к себе забрать?

—    Отдыхай, — выходя,- бросил Басов.

—    Товарищ подполковник, — окликнул его ка­питан, — а что там в...

—    Волошина, судя по всему, пытаются убить две группы, — подполковник задержался в дверях. — Его спасло то, что ночевал он у соседа. Первые, очевидно, четверо, потому что стреляли из четырех пистолетов, проникли в дом через окно. Этот, одетый в балахон, сумел снять крючок с двери. Из него решето сделали. Тридцать две пули получил.

—    Установили, кто?' — быстро спросил капитан.

—    Устанавливаем, — буркнул Басов. —Что не из наших, точно. Приезжий. Дай Бог, если судим или хотя бы привлекался.

—    А этот, в балахоне, один был? — снова спро­сил Феоктистов. — К дому шел через сад не один, — нахмурился подполковник, — в дом вошел один.

Адам, комкая, бросал вещи в сумку. Услышав короткий стук, замер.

—    Богунчик, — узнал он голос Хирурга, — от­крой.

Вздохнув, подскочил к двери. Провернул ключ, отступил на шаг, но никого не увидел и удивленно шагнул вперед. Вышел на площадку.

—    Филя! — позвал он. — Ты где? — перегнув­шись через перила, он поглядел вниз.

—    Не упади, — услышал он позади насмешли­вый голос и резко обернулся.

—     Заходи, — внимательно вглядевшись в его лицо, усмехнулся Хирург.

—    Ты чего? — пробормотал Адам. — Куда от двери-то делся?

—     Наверх, — Филимон мотнул головой на ухо­дящие на третий этаж ступеньки. — Вдруг у тебя товарищи из угро.

—    Я поэтому и собираюсь, — захлопнув дверь, торопливо проговорил Богунчик. — Зимин сообщил, что отпечатки убитого отправлены в Москву. Я думал, это ты, — признался он, — но потом Зимин обрисо­ вал. Я и понял, что Тарзан. Но все равно уезжать надо.

— К чему такая спешка? — спокойно спросил Филимон.

—    Так Зяблова арестовали! — вскликнул Богун­чик. — На него заявление мать и жена убитого гаиш­ника накатали. Он приходил к ним и спрашивал о чем-то. И в тот день, когда стажера из розыска при­ кончили, этого гаишника домой пьяным от...

—    Кто был в доме пчеловода? — перебил его вопросом Хирург.

—    Так Зяблов посылал своих, — нервничая, от­ветил Адам. — Этот Волошин, пчеловод, заходил к матери гаишника, вот...

—    Значит, Тарзана убили люди Зяблова, — чуть слышно констатировал Филимон.

—    Что? — переспросил Адам.

—    Зяблову предъявили обвинение? — спросил Хирург.

—     Нет, его скоро отпустят. У них нет против него ничего существенного. Просто областной прокурор делает вид, что не знает об этом. Ну, потом влепит пару выговоров устных, — усмехнулся он, — и все. У них, — имея в виду органы, сказала он, — давно на Зяблова зуб горит. Но сначала у него лапа мохнатая в Москве была, кстати, наш шеф эту лапу оплачивал. Потом после девяносто третьего многие вес потеряли. Вот и...

—    Свяжись с этим мусором, — приказал Фили­мон, — пусть немедленно сообщит тебе, как только придет ответ из Москвы, любой ответ. Установят они личность убитого в доме Волошина или нет, все рав­но ты должен знать.

 —    Ясно, — кивнул Адам. — А может, лучше нам...

—    Делай, что я сказал, — процедил Хирург, — и всю информацию о Зяблове. Что говорит, что у них есть. В общем, все.

—     Сегодня Возникова освободили, — быстро сказал Богунчик, — водителя, который был задер­ жан...

—    Почему? — Филимон бросил на него быстрый взгляд.

—    Под подписку, — вздрогнул Адам. В глазах Филимона он увидел ярость.

—     Оплошал Зяблов, — процедил Хирург, — придется исправлять. Адрес Возникова?

—     Где-то за городом, — пролепетал Богун­чик, — там какой-то совхоз. Вот...

—    Точный адрес, — рявкнул Хирург. — Улица, дом, квартира. Даже этаж и сколько ступенек, понял?

—    Вчера его жену убили, — вспомнил Адам, — зарезали и капитана из угро подстрелили, участкового ранили. Но и они двоих убийц застрелили.

—    Что же ты сразу не сказал, — нахмурился Фи­лимон, — основатель рода человеческого. Вот и об этом узнаешь подробнее. С кем, запомни, — он стро­го посмотрел на Богунчика, — именно с кем, а не с чем милиция связывает убийство Возниковой. То­пай, — кивнул он на дверь. — Я тебя сам найду. Сколько у тебя ключей от квартиры?

Адам молча протянул ему ключ.

—    Ты иногда и соображать умеешь, — принимая ключ, засмеялся Филимон.

—    Здравствуйте, — осторожно, словно боясь, что его кто-то ударит, Возников заглянул в дверь.

—    Кто там? — вытирая руки передником, из кух­ни вышла невысокая женщина средних лет.

—    Добрый день, Клавдия Борисовна, — все так же с опаской поздоровался он.

—     Петька? — она удивленно всплеснула руками. Шагнула вперед загораживая собой дверь в комнату, и сердито спросила. — Ты зачем приперся? Чего на­добно?

—    Да я это... — растерянно забормотал Петр, — поговорить с Василием хотел. Ведь он был там, когда Тамару...

  —    Раненый он, — понизив голос, но по-прежнему сердито сказала она. — Такими же бандюгами, как ты, раненый. Так что уходи, Петр, иначе...

—    Кто там, Клаша? — спросил, выходя из ком­наты отец раненного участкового.

—   Ты? — удивился он. — Отпустили что ли? — в отличие от жены с сочувствием спросил он.

—   Да, под подписку. Чтобы Томку похоронить, — не договорив, отвернулся. По худой щеке поползла слеза. Порывисто смахнув влагу с глаз, он попро­сил. — Можно я с Василием поговорю?

—   Чего тебе с ним говорить-то? — недовольно спросила Клавдия Борисовна.

—    Пусть поговорит, — обняв жену за плечи, мужчина увел ее на кухню.

—    Спасибо, Глеб Игнатьевич, — благодарно ска­зал Возников. Сняв грязные полуботинки, зашел в комнату. — Василий? — не увидев никого, позвал он.

—    Я в спальне.

Возников зашел туда. На кровати, положив забин­тованную ногу поверх одеяла, лежал молодой