там лавирует между жизнью и смертью. И тем не менее, бывали и там довольно курьезные случаи, которые покажутся вам, быть может, и неправдоподобными, — продолжал, после некоторой паузы, мой собеседник. — Как пример этого расскажу вам о советском Хлестакове.
В целом Азовском районе и в самом городе Азове пользовался особой известностью и популярностью среди населения и особым уважением, граничащим с подхалимством у местного советского начальства, герой гражданской войны, красный партизан — Бондаренко. Кубанский казак — линеец по происхождению, Бондаренко, пользуясь своим привилегированным положением, появлялся везде не иначе как в казачьей черкеске с полагающимися газырями на груди, с кинжалом в серебре на поясе, с револьвером на боку, с красным хорошим башлыком за плечами. На голове его всегда красовалась каракулевая шапка-кубанка с красным верхом и крест на крест золотыми галунами на нем.
Все и везде называли Бондаренка советским аристократом — красным генералом.
В Азове и его окрестностях, от мала и до велика, все знали красного генерала Бондаренко. Да и как было его не знать. Высокого роста, косая сажень в плечах, с грудью колесом вперед, с красивым, молодым, полным удали лицом, всегда во все казачье с иголочки одетый, Бондаренко своим появлением на улицу в серую, в лохмотья одетую, советскую толпу, вносил диссонанс. Был это удивительный тип.
Когда Бондаренко появился в Азове не могу вам точно сказать. Жил в Азове в продолжении нескольких лет. С гордой осанкой, с сознанием собственного достоинства, хорошо и притом необыкновенно для советских условий одетый, Бондаренко действительно невольно производил впечатление. К населению был приветлив и справедлив, неудивительно поэтому, что и население к нему относилось хорошо. По отношению ко всякому советскому начальству был иногда даже очень груб, вел себя уверенно и вызывающе. Все Азовское начальство заискивало перед ним, ходило перед ним, как говорится, на задних лапках. Что красный генерал пожелал или приказал было совначальством вмиг исполнено. В общем, красный генерал был баловнем, как населения, так и красного начальства.
Одно советское начальство перед другим спешило чем либо угодить советскому высокому сановнику.
Большой краснобай, отличный оратор Бондаренко умел всегда сосредоточить внимание всех на себя. Всякое советское начальство очень боялось Бондаренка. Да и неудивительно. Стоило ему сказать, что вот тот и тот сукин-сын, контрреволюционер и троцкист, и парня тащили в НКВД, а там разговоры были коротки. Многих ярых коммунистов, на основании слов красного генерала ликвидировали, население «генерала» за это боготворило.
Оказалось после, что красный генерал был и большим хозяйственником. При советских условиях до 1936 г. сумел сбить довольно солидное движимое и недвижимое имущество. Как это он мог сделать? Очень просто. Красный генерал побывал почти в каждом колхозе, совхозе. Везде выступал с речами, громил вредителей, говорил о бывших боях с белыми, а под сурдинку на тот свет сплавлял правоверных коммунистов. Слава о красном генерале, как справедливом человеке, ширилась по целом крае.
И вот, теперь представьте себе, после его выступления в колхозе или же совхозе выходит на трибуну, по инструкции местного начальства, какой либо колхозник и говорит: «Товарищи, предлагаю вам за особые заслуги, проявленные в жестокой борьбе с помещиками, капиталистами и угнетателями трудового народа нашим славным, беззаветно храбрым и отважным героем — красным партизаном, преподнести нашему дорогому и редкому гостю, в знак нашей особой ему за то признательности, подарочек — бычка- годовичка». — «Браво! Браво! Подарить ему бычка!» кричало по команде свыше все колхозное собрание. И бычка дарили.
Красный генерал, обыкновенно всегда отказывался, но как правило всегда потом в конце концов подарок принимал.
Это повторялось во всех окружающих колхозах, совхозах, каждый из них не хотел ударить в грязь лицом перед другим.
Одни дарили красному генералу бычка, другие теленка, третьи поросенка и т. д. Одним словом, этим путем красный генерал от «благодарного населения» получил в общей сложности около 16 штук скота, стадо свиней, овец, гусей и даже курей. Что совсем этим делал и чем все это кормил? — О-о! Красный партизан обо всем этом заблаговременно позаботился: один из «благодарных колхозов» задонской станицы предоставил красному герою часть своих пастбищ, другой корм для птицы, третий людей для обслуживания и т. д. Например, Артель-кооперация, где я работал в Азове, отдавала бесплатно все свои помои с кухни красному вельможе для его свиней.
Лично, однажды, попробовал часть помоев передать в другое место, но попытка эта для меня чуть не окончилась совсем печально. На другой день кто-то меня позвал из открытого окна. Ничего не подозревая, спешу на голос к окну. И, о ужас! У открытого окна стоял Бондаренко. Встретил он меня самыми отборными ругательствами и в момент направил револьвер мне в лицо.
От неожиданности и перепугу я чуть было не упал, отскакивая в бок от окна.
«Ты куда дел, так твою… буржуйская морда социалистические помои — украл? Чтоб мне этого больше не было, чужая твоя морда! Я тебе покажу, европейская твоя вредительская харя, как обкрадывать героя трудового народа!» кричал на меня в исступлении красный генерал.
«Интервенция» Бондаренко увенчалась успехом: все помои с Артель-кооперации после этого поступали лишь только для его нужд. Уж больно я был незначительной величиной по своему положению, чтобы мог поступать в разрез желания красного вельможи. Но как он мог действовать и влиять на всякие бесчисленные советские городские власти — это не могу лично и до сегодняшнего дня понять.
Самые ответственные советские партийные работники в Азове и его окрестностях были всецело под чуть ли не гипнотическим влиянием красного генерала Бондаренко. В общем Бондаренко для Азова был своего рода некоронованным царьком. По желанию последнего директора различных советских предприятий в Азове пускались на явно мошеннические и воровские авантюры. Сплошь и рядом рисковали, дабы угодить красному герою, собственными головами. Поведение Бондаренко иногда граничило с безумным, бесшабашным дерзанием и удалью и одновременно с насмешкой, пренебрежением и издевательством по отношению партийных людей, перед которыми остальное население постоянно дрожало в смертном страхе. Чтобы не быть голословным приведу следующий, один из многих, пример взаимоотношения местного начальства и красного генерала.
Как вам, вероятно, из газет известно государственные праздники в СССР празднуются очень торжественно и с «всеобщим энтузиазмом». Конечно, вы можете иметь сведения лишь об официальной части того или иного советского торжества — о массовых шествиях по улицам «счастливых и веселых» советских граждан с множеством плакатов с официальными лозунгами, о больших митингах с выступлением казенных ораторов, которые, обыкновенно, из кожи лезут вон доказывая шаблонными словами измученному и голодному населению об успешных результатах советских достижений, царские парады войска и т. д. Это все, полагаю, для вас не является секретом. Но что за официальной частью торжества следовала нормально еще неофициальная часть — безусловно об этом заграницей едва ли знают.
Обыкновенно, после бесцельной шагистики от рана до вечера по городу, простой народ отпускался домой. Партийные люди различных учреждений направлялись в назначенное место на партийный ужин и вечеринку. В Азове это отбывалось в помещениях Артель-Кооперации. Каждое учреждение, за несколько дней до этого, привозило на основании определенной разверстки холодные закуски, вина, водку и т. д. Горячий ужин и чай заготовляла для всех Артель-Кооперация. На эти Вечеринки попадали люди по очень строгому отбору, впускали по билетам. Для простых смертных вход туда был строго воспрещен.
Начиналось с тостов в честь «мудрейшего и обожаемого вождя» Сталина и кончалось поголовной пьянкой и дебошем. Советская сметанка веселилась.
Не могу при этом не отметить один мелкий, но много говорящий штрих из этих вечеринок, который особенно бросался в глаза мне и остальным служащим в Артель-Кооперации. Оказывалось, что и в этом избранном обществе были люди первого и второго сорта: вина, например, для определенной части подавались более «квалитные», для остальной части собрания, как мы говорили для — коммунистической серой кобылки, подавалось совсем неважное вино, так было и с едой.
В два часа ночи вся эта пьяная (кроме городской партийной головки) толпа расходилась. Партголовка продолжала пьянствовать в интимном кругу до тех пор пока не напивались до зеленых чортиков.
Обыкновенно в интимном кругу пьянствовали почти всегда: председатель Горсовета Матвей Троцкий,
