Билли Борден, щенок-оборотень, ушел.
Уилл сделал выбор и остался со мной.
Я не мог больше относиться к нему как к ребенку. Уилл не знал о сверхъестественных угрозах, кроме тех, которые располагаются в окрестностях Чикагского Университета. Он и его оборотни, в течение десяти лет, узнали нескольких магических трюков. Я не рассказывал им больше, а паранормальное сообщество держится подальше от незнакомцев. Он, в лучшем случае, имеет лишь смутное представление о масштабах сверхъестественных дел в целом, и он не представлял, в каком кипятке я варюсь сейчас.
Уилл вступил на эту землю. Я больше не мог держать его в неведении, и говорить себе, что защищаю его.
Я кивнул на несколько стульев, стоящих вдоль стены, недалеко от пересечения коридоров.
— Давай присядем. У меня совсем нет времени, а рассказать надо многое. Я расскажу тебе все, когда будет возможность, сейчас могу рассказать тебе только основные моменты.
Через некоторое время после выдачи версии — «Сверхъестественный мир для чайников», — я так и не приблизился к составлению плана. Так что, опираясь на теорию, что правильный вопрос нуждается во времени на подготовку, и это вполне может произойти, пока я двигаюсь, я пошел назад к взятому взаймы автомобилю и отправился в следующее место, которое должен был срочно посетить.
Мерфи пользовалась офисом отдела специальных расследований чикагского департамента полиции. Она профукала должность начальника отдела, чтобы прикрыть меня во время драки, пошедшей эпически плохо. Недавно она полностью потеряла свою должность, но Мерф была третьим поколением копов в клане копов. Она достаточно заработала, чтобы ей оставили значок, но была понижена до детектива-сержанта и выслуга была отменена — полный крах карьеры.
Сейчас ее старый кабинет занимал Джон Столлингз, а у Мерфи был стол в большой комнате отдела ОСР. Это был, конечно, не новый стол. Одна его нога была подперта небольшой стопкой сложенных втрое отчетных форм. Для этой комнаты — ничего необычного. ОСР — нижняя точка падения для копов, заработавших ярость своего начальства, или, что чаще, сделавших неверный шаг в убийственном мире политики города Чикаго. Все столы были побитые и старые. Стены и полы — ветхими. Комнаты обычно вмещали в два раза больше рабочих столов, чем полагалось.
Было поздно. Место было тихим и в основном пустым. Находившиеся в ночной смене должны были прибыть по звонку, если что-то случится. Из трех копов в комнате я знал по имени только одного — текущего напарника Мерфи, массивного мужчину с небольшим лишним весом, под шестьдесят, с седеющими волосами, серебряный цвет которых контрастировал с темно-кофейной кожей.
— Роулинс, — сказал я.
Он повернулся ко мне с хрюканьем и вежливо кивнул.
— Добрый вечер.
— Что ты делаешь тут так поздно?
— Даю жене повод, чтобы затащить мой зад в суд для развода со мной, — бодро сказал он. — Рад видеть тебя тут.
— Мерфи тут? — спросил я.
Он хмыкнул.
— Вторая комната для допросов. Британский преступник. По коридору вниз.
— Спасибо, приятель.
Я спустился по коридору и повернул за угол. Слева от меня был тамбур безопасности, блокирующий путь в закрытые камеры. Направо — короткий холл с четырьмя дверями — две в туалеты, а две в комнаты допросов. Я подошел ко второй двери и постучал.
Ответившая на стук Мерфи была одета в ту же одежду, в которой она была в складском парке. Выглядела она уставшей и раздраженной. Ворчала она точно как Роулинс, компенсируя нехватку Y-хромосомы злостью, и выйдя в коридор, хлопнула за собой дверью.
Она подняла голову и секунду изучала мое лицо.
— Что за черт, Гарри?
— Повстречал Вонючку-перевертыша, когда навещал Лару Рейт. Проблемы с Переплетчиком?
Она покачала головой.
— Я подумала, что ему будет тяжело делать, то что он делает, если привязать его к стулу и не дать использовать руки. Я сидела с ним, на тот случай, если он попытается сделать что-нибудь.
Я приподнял бровь, находясь под впечатлением. У нас не было времени на разговор о том, как обращаться с Переплетчиком, и она работала по собственному усмотрению.
— Да, это довольно жесткий метод, — сказал я. — Он тут как, официально?
— Официально, я еще не предъявила ему обвинение, — сказала она. — Если мне нужно будет задержать его, ему предъявят обвинение в уничтожении частной собственности, а так же за нападение на сотрудника полиции. — Она покачала головой. — Но мы не можем держать его запертым здесь вечно. Если я предъявлю обвинения, он будет переведен в менее охраняемое помещение. Я даже не хочу думать о том, что случится, если он сделает что-то из своих штучек в камере предварительного заключения или в тюрьме.
— Да, — сказал я, кивая. — В долгосрочной перспективе вы не сможете держать его под стражей.
Ее рот горько скривился.
— Ненавижу, когда приходится отпускать такой улов.
— Часто приходится?
— Все время, — сказала она. — Пробелы в законах, неправильные процедуры, решающие доказательства признаются неприемлемыми. Большинство виновных преступников выходят на свободу до вынесения приговора. — Она вздохнула и дернула плечом. — Ладно, хорошо. Это загрязняет мир. Что собираешься делать?
— Я слышал это, — сказал я. — Сверим часы?
— Конечно, — сказала она. — Что ты нарыл?
Я дал ей краткое описание событий, произошедших после нашей последней встречи.
Она снова хмыкнула, когда я закончил.
— Насколько этот вид опасен? Вовлечение вампиров?
— Да, — сказал я. — Но это Томас. Я думаю, Лара была искренна, говоря о его возвращении. Кроме того зачем беспокоиться о курении в постели, когда дом уже горит?
— Итак, — сказала она. — Я получила фотографии. Они не сказали мне ничего нового. Я пробежалась по номеру счета, который ты дал мне. Каменная стена.
— Дерьмо.
— В любом случае это было бесполезно, — сказала она.
— Переплетчик сказал что-нибудь?
Ее рот сжался, будто она хотела сплюнуть что-то горькое.
— Нет. Это трудный случай. Профессиональный преступник. Его и раньше поджаривали.
— Да, — сказал я. — И он знает, что вы не можете сделать ничего, кроме как задержать его на некоторое время. Если он расскажет нам о работодателе, то потеряет свой
