— В конце концов попал в «Космо-Тель». Это люди, которые мне… А разве я вам о них не рассказывал?
Ингрид покачала головой.
— Ну, и?.. — спросила она небрежно, всем своим видом показывая, что эти люди ей неинтересны.
Клаус пожал плечами:
— Ничего. Паршиво. Прием был отнюдь не восторженный. К тому же куча упреков, выговор.
— Ну, о последнем вы уже успели забыть, насколько я вас знаю. Или не так?
— Нет. Старался забыть. Но нервы… Как-как вы сказали? Насколько вы меня знаете?
— Мы уклонились от темы, — сказала Ингрид.
— Напротив. Я должен, Ингрид…
— Ах, оставьте, пожалуйста, ничего вы мне не должны, так же как и я ничего не должна вам…
— Однако…
— Нет-нет, Клаус! Вы что-то там себе вообразили, но все совсем не так.
Было немного странно, что он сидит напротив нее и слушает то, что она говорит. Впрочем она знала, что ей не удастся его переубедить… А ведь он не всегда такой — небритый, неухоженный. Клаус Майнинген, исходивший и изъездивший весь мир викинг…
— Беда в том, что вы чересчур рассудительны. Просто беда. Я бы на вашем месте не стал все подчинять доводам рассудка. Жаль. Очень жаль.
Ингрид вдруг стало смешно, и она облегченно рассмеялась. «Надо же, поднялась в такую рань, и оказывается, ради вот такого, одетого как бродяга, небритого Клауса, который сидит и смотрит на нее, ероша волосы на и без того взлохмаченной голове!» Все еще улыбаясь, она проговорила:
— Если хотите что-нибудь для меня сделать, дайте сигарету.
Он бросил на диван пачку. Ингрид открыла ее и в тот же момент ощутила, что волновалась напрасно; она почувствовала облегчение и знала, что дальше ей будет еще легче. Она вынула сигарету для Клауса, передала ему ее вместе с пачкой, позаботилась об огне.
— Я знаю, что нам дальше делать, — сказал он. — Я приведу себя в порядок, а после этого… Короче — я приглашаю вас на ужин, а там посмотрим.
— И вы думаете, это очень оригинально?
— Нет. Но, безусловно, полезно. Ну?
Ингрид молча курила.
— Вы чудо, — произнесла она наконец. — Я принимаю приглашение.
Клаус с удивлением поглядел на нее:
— Вот так просто?
— Да.
— Интересно!
— Вы разочарованы?
— Совсем наоборот! Я уже приготовился было к словесной дуэли… Но насчет аргументов у меня слабовато.
— Так каким же образом вы стали бы меня убеждать? Только откровенно!
— Блефовал бы, конечно, — прищурившись, ответил Клаус.
— И продолжали бы блефовать даже тогда, когда стало бы ясно, что обман раскрыт, что меня не удалось провести?
— Так в этом и состояла моя цель: ведь обман, который раскрыт, — самый действенный.
Ингрид вздохнула.
— Я боюсь, что таким образом вы далеко зайдете.
— Возможно, — согласился Клаус. — Если позволите, я потрачу некоторое время на то, чтобы снова обрести облик цивилизованного человека, а затем заеду за вами. Скажем, в семь. Да? Итак, в семь.
— И куда же мы направимся?
— Не имею понятия. Но в этом и вся прелесть. Положитесь на меня.
Клаус спускался по лестнице, по которой недавно поднимался, в самом радужном настроении, громко и фальшиво насвистывая какой-то шлягер — что-то легкомысленное, даже развязное. Куда-то пропала нервозность, исчезла раздражительность. Он как мальчик прыгал со ступеньки на ступеньку.
Клаус сел в машину и поехал. «Все это чепуха, — думал он по дороге домой. — Кротхоф с его мятными таблетками… Смешно! И чего он крутит все вокруг да около? Да и комиссар Хаузер не такой уж самоуверенный: то так повернет, то этак… Убийство! Ну и ну!.. Он, Клаус Майнинген, водит всех их за нос. Ингрид он уже провел. Но рано еще радоваться. Надо продолжать игру, и все будет в порядке».
Клаус жил в недавно построенном доме на Миттлерен Ринг, в холостяцкой, уютной, современно обставленной квартире с бассейном на крыше. Квартира располагалась на двенадцатом этаже и состояла из четырех помещений: маленькой прихожей, ванной, небольшой кухоньки, в которой он готовил завтрак и, возвращаясь домой поздней ночью, ужинал, и огромного салона, превосходящего по площади три указанных помещения вместе взятые.
Блестящий, облицованный гранитом вестибюль, стекло и бетон, мозаичный пол, абстрактные фрески. Вход в ресторан, бар, кегельбан. Свет, веселье, жизнерадостность. Медленный лифт. Слишком медленный. Клаус сейчас взлетел бы на ракете — вверх, сквозь крышу…
«Ты не в своем уме, ты словно пьян. И все из-за этой Ингрид? Ребенок! — твердил он себе. — Все это так несерьезно!»
Он открыл дверь, захлопнул ее за собой и в три шага преодолел расстояние от двери до салона.
В салоне в современном кресле с пестрой обивкой кто-то удобно устроился. Галлюцинация, подумал Клаус. Но это была не галлюцинация. Это была Ева Кротхоф.
Она вдавила в пепельницу окурок.
— У тебя есть время? — спросила она. — Я надеюсь, ты никуда не спешишь? Я жду уже больше часа. Перед этим я была у папы, но ты ушел оттуда задолго до меня… Боже, как ты выглядишь? Со вчерашнего дня не переодевался?
Клаус покачал головой.
— Я был полностью деморализован, — насупился он, — даже не брился.
— Не думай, что я ничего не заметила. Ты произнес это так, будто гордишься всем этим.
— Уж и горжусь! Ничего подобного.
— Возможно, находятся люди, которым по душе такой тип — бродяги, дикаря, неандертальца… Я, во всяком случае…
— Скажи, — прервал Клаус этот поток слов и плюхнулся в соседнее кресло, — как ты сюда проникла?
Ева удивленно подняла брови.
— Ты, по-видимому, забыл, что ключ от твоей квартиры…
— Об этом я не подумал. Я полагал, ты в Зальцбурге и выступаешь.
