Брэдли изобразил недоумение. Натянуто улыбаясь, он ответил:
– Он только делал свое дело. Пожалуй, лишь с началом работы над ролью я осознал, как это тяжело – задать вопрос, выслушать ответ, потом, не имея времени на размышление, задать следующий вопрос и так далее, иногда часами продолжая в том же духе. Трудные минуты бывают у меня всегда, когда нужно вспомнить текст роли. – Брэдли рассмеялся с подкупающей откровенностью: – Я никогда бы не справился с таким делом.
Следовало ли мне признать то же самое? Помимо воли я почувствовал к нему симпатию.
Если Брэдли и мелькал какое-то время на всех страницах сразу, то он был единственным из съемочной группы, доступным для прессы. В немногих тщательно подготовленных и дразняще коротких интервью, представлявших публике молодую актрису, избранную на роль Мэри Маргарет Флендерс, ей разрешили сказать лишь несколько слов о том, что значит играть столь известного человека в первой актерской работе. Ее имя или, скорее, имя, данное ей, звучало так: Дона Кауэлан.
Как только я увидел ее, то сразу понял, что мы встречались. Невообразимо, но я убедился, что так оно и есть. Вероятно, чтобы показать свои возможности, Стэнли Рот опять сделал звездой никому не известную женщину.
– Я ее знаю, – сказал я Джули Эванс.
Мы ехали от «Шато-Мармо», направляясь в ресторан, в котором решили поужинать перед премьерой.
Загорелая и отдохнувшая, Джули смотрела только на дорогу. Ее светлые волосы и голубые глаза выделялись на фоне закатного солнца.
– Кого ты знаешь?
– Новую Мэри Маргарет Флендерс.
Джули наклонила голову. На ее губах появилась едва заметная ностальгическая улыбка.
– Она обладает тем же качеством – чем бы оно ни было. Стэнли сразу это заметил. Вы не в силах отвести взгляд, если видите ее на экране. Сверхъестественное ощущение. Она не похожа на Мэри Маргарет Флендерс, во всяком случае – не слишком похожа. И она так же действует на публику. – Тут Джули наконец вспомнила мои слова. – Ты ее знаешь?
– Я познакомился с ней тогда же, когда и Стэнли. Мы зашли в один затрапезный бар на пляже «Венеция». Встретили двух девчонок. Одна казалась симпатичной. Она это знала – судя по всему, метила в актрисы. Она разводила нас на выпивку. А другая… Не знаю, что она вообще там делала. Казалась тихой, застенчивой. Наверное, ее смущало поведение подруги. Когда мы вышли, Стэнли сказал, что девушка будет хорошо смотреться в кадре. Я думал, он имеет в виду первую, симпатичную, но он говорил о второй, застенчивой. Не помню, как ее звали… Видимо, Стэнли запомнил имя. Теперь она – Дона Кауэлан.
Я вспомнил, как первая девушка, сидя напротив Стэнли Рота, рассмеялась ему в лицо, услышав, как он представился кинопродюсером. Хорошо зная о лживости мужчин, она, возможно, сама не оставляла им шанса быть честными.
Мы продолжали очертя голову мчаться вперед, в ночь. Я усмехнулся:
– Интересно, что теперь думает та симпатичная?
Украдкой глянув в мою сторону, Джули свернула с дороги и остановилась перед входом в ресторан.
– Знаю-знаю, это твой любимый ресторан, – сказал я, открывая дверь машины.
Мы сели за тот же столик, который нам предлагали в прошлые два раза – столик, свободный для Джули всегда, когда бы она ни пришла. Ресторан оказался полон народа, но с нашим появлением все разговоры стихли, и лишь время от времени слышался шепот. С сияющим лицом и гордо поднятой головой, Джули шла под жадными взглядами зрителей. Когда мы сели, разговоры продолжились с новой силой, еще громче и возбужденнее.
– Это из-за премьеры, – сказала Джули, наклонившись ко мне так, чтобы никто не мог ее услышать. – Теперь все о ней говорят. Никогда не видела, чтобы публика так ждала новый фильм. Можно почти физически это чувствовать. Никто и не думал, что Стэнли сделает очередную картину. Теперь ждут не дождутся…
Официант принял заказ и минуту спустя принес бокал вина для Джули и виски с содовой для меня. Мне страшно хотелось выпить. Едва поднеся к губам стакан, я вспомнил о том, как в прошлый раз сидел за этим столом и смотрел Джули в глаза. Когда же она медленно подняла взгляд, обернулся к человеку, стоящему за моей спиной. Я громко рассмеялся.
– Как думаешь, что сделают все эти люди, если вдруг, откуда ни возьмись появится наш старый приятель Джек Уолш и выплеснет мне в лицо очередной стакан воды? Тебе не кажется, что они сделают то же, что в прошлый раз: начнут аплодировать?
Подумав, Джули неуверенно предположила:
– Нет, они не начнут аплодировать. Так было во время процесса. Но теперь… Не знаю, что они сделают. Полагаю, отвернутся. Сделают вид, что их это не касается. Вероятно, не станут его осуждать… Впрочем, никто не подумает, что Уолш прав.
Мы уже заканчивали свой ужин и перешли к кофе, когда я решил спросить, почему на мою роль назначили именно Уокера Брэдли. Посмотрев по сторонам, Джули заговорщически прошептала:
– Льюис.
– Льюис? – переспросил я.
– Да, Льюис. Он сказал Уокеру, что понимает, в какой степени ему не хочется играть эту роль: тем памятным вечером Уокер признался, что не желает иметь со Стэнли ничего общего. Но Льюис сказал, что Уокер его должник и что он обязан посоветовать Стэнли подходящего актера. Льюис дал ему прочесть сценарий – те сцены в суде, где участвовал «другой» Антонелли. Прочитав, Уокер сообразил, что эта роль станет его лучшей работой. Он сказал Льюису, что согласен. – Джули замолчала, с восхищением качая головой. – А Льюис ответил: «Забудь, нет ни малейшего шанса, что Стэнли согласится. Во всяком случае, не после того, как ты прилюдно отрекся от дружбы и признал, что спал с Мэри Маргарет Флендерс».
– Правда, что ли?
– Думаешь, Стэнли не дал бы ему роль? Конечно, дал бы. Брэдли – единственный, кого Стэнли считал способным сыграть ее. – В глазах Джули появилось задумчивое выражение. – Стэнли мог бы заботиться о Мэри Маргарет, но теперь думает лишь об одном – о своем фильме…
Допив кофе, Джули посмотрела мне в глаза.
– Я больше не люблю его. Когда-то я была влюблена, и это тянулось довольно долго, но теперь – нет. А как насчет вас, Джозеф Антонелли? Вы кого-нибудь любите?
30
Следующим вечером я сидел в том же самом кинотеатре, где когда-то смотрел последнюю картину с участием Мэри Маргарет Флендерс, с изумлением наблюдая историю, хорошо мне известную и до неузнаваемости измененную Стэнли Ротом.
Фильм начинается с кадра, на котором скользят в стороны половинки ворот особняка «Пальмы» и по извилистой дороге мелькают фары приближающегося к дому темного «мерседеса».
Машина останавливается перед домом. Выйдя в ночную тишину, водитель молча идет в дом. Наверху, в спальне, он встречает удивленный взгляд сидящей у зеркала красивой
