— Всех трех.
— Из каждого отдела по Сидоровой.
— Хорошо. Еще кого?
Наступило молчание.
— Ну, товарищи, давайте поактивней.
И надо же было, чтобы как раз в эту минуту Фигуркин встал, намереваясь выйти покурить.
Этого оказалось достаточным. Все увидели поднявшегося Костю и обрадованно закричали:
— Фигуркина в комиссию! Фигуркина!
В том же зале, где происходило многолюдное собрание, теперь осталась только комиссия в составе Ивановой, Петровой, трех Сидоровых и Фигуркина.
— Я полагаю, — вдумчиво говорила Петрова, — хорошо бы перевести, например, галантерейный отдел с третьего этажа на первый, а винно-водочный, наоборот, с первого на третий.
— Это почему же? — не согласилась Сидорова из винно-водочного. — Нашему отделу и на первом хорошо.
Помолчали…
— Товарищи, нельзя ли побыстрей? — попросил Фигуркин, доставая сигарету. — Какие еще будут предложения?
— Есть предложение не курить, — сразу же сказала Иванова, и все женщины неодобрительно посмотрели на смутившегося Фигуркина.
— Мне кажется, назрела необходимость выделить из винно-водочного отдела подотдел безалкогольных напитков…
— Это верно. Зафиксируйте.
— Как вы знаете, в уличном отделе есть подотдел переулков, и у этого подотдела переулков работы больше, чем у всего уличного отдела в целом. Разве это справедливо?
— Что же вы предлагаете?
— Переименовать уличный отдел в отдел переулков. А в этом отделе организовать подотдел улиц.
— А еще следовало бы увеличить отдел общественного питания и зрелищ. Ну хотя бы за счет электробытового отдела, — предложила Сидорова из общепита.
— Странная логика, — возразила электробытовая Сидорова, — мы и так едва управляемся, а у вас и так на две единицы больше. Просто смешно!
— Тогда можно перевести к нам единицу из винно-водочного.
— Так мы вам и дали! — обидно засмеялась винно-водочная Сидорова. — Но это местничество — и все!
— У нас местничество, а у вас не местничество?
— Если позволите, я хотела бы сделать одно замечание… — тихо сказала Примерова. Чтобы не подавлять инициативы членов комиссии, Зинаида Васильевна не вмешивалась до этого в прения и, скромно усевшись в стороне, благожелательно поглядывала на спорящих. — Мне думается, комиссии следует только в общих чертах выработать предложения по улучшению деятельности Горназа. Потому что перемещение сотрудников будет отныне решаться не путем администрирования, а на основе передовых методов научной организации труда. Или, говоря точнее, — с помощью Вычислителя Оптимального Варианта.
Сидоровы удивленно уставились на Примерову.
— Да, да, товарищи, наш неугомонный Константин Львович изобрел новый аппарат. Но об этом вам лучше расскажет сам изобретатель.
Сидоровы повернулись к Фигуркину.
— Ну, в общем Зинаида Васильевна уже все рассказала. Я действительно кончаю работу над Вычислителем. И теперь мне понадобятся данные как о функциях всех отделов, так и о деловых качествах и обязанностях каждого сотрудника. Я введу эту информацию в Вычислитель, и ВОВ подскажет, как улучшить деятельность нашего учреждения в целом. Вот и все.
— Ай да Фигуркин!
— Ай да ВОВ!
— Посмотрим, что теперь запоют в Горнаиме! — возбужденно зашумели члены комиссии.
И ни один из них не подозревал, какие перемены произойдут в Шумиловске благодаря невинному ВОВу.
С заседания комиссии Примерова и Фигуркин возвращались вдвоем.
— Ты не обижаешься на меня за то, что я рассказала им о ВОВе?
— Я не обижаюсь, но ты зря так торопишься. Сначала нужно пустить элсоназ, а уж потом я бы вплотную занялся ВОВом. Кстати, я сделал так, как ты просила. Элсоназ уже выдает десять тысяч. Ты довольна?
— Конечно, конечно… — откликнулась без особого энтузиазма Примерова. — Но знаешь, Костенька… Только дай слово, что ты не станешь сердиться.
— А в чем дело?
— Нет, ты дай слово.
— Ну хорошо, даю. Говори.
— Понимаешь, сегодня по радио передавали, что в Горнаиме делают составитель мощностью в пятнадцать тысяч вариантов.
— Ну и что? — зловеще спросил Фигуркин.
— Ты же обещал не сердиться… Пойми, Костенька, наш элсоназ должен давать хотя бы двадцать тысяч…
— Но это же бесполезная, глупая гонка…
— Костя, почему ты стал со мной так разговаривать? Что бы я ни сказала, — ты возражаешь. О чем бы я ни попросила, — ты обязательно отказываешься. Ты избегаешь меня, ссылаясь на приезды каких-то несуществующих теток из Армавира…
— Почему несуществующих? Ко мне действительно приезжала тетя из Армавира… — неуверенно возразил Фигуркин.
— И дедушка из Томска?
— И дедушка…
— И ты ходил встречать его на вокзал?
— Конечно.
— Тогда объясни мне, каким образом ты в это же время оказался в музее?
— В музее?
— Да, в музее!
— В каком музее? — Не зная, что ответить, Костя сам задавал первые попавшиеся вопросы.
— В городском.
— Я?
— Ты. Только, пожалуйста, не говори мне, что поезд из Томска опаздывал, и ты решил пока поднять свой культурный уровень.
— А я не говорю.
— Раньше ты готов был сделать для меня все. А теперь не хочешь даже улучшить элсоназ.
