хорошего человека.
Здесь была миловидная актриса, сыгравшая в тридцати фильмах двадцать пять веселых подружек и пять невеселых.
Здесь был актер, специализировавшийся на военных ролях, но ни разу не получивший роль старше младшего лейтенанта.
Здесь был и мрачный исполнитель комедийных ролей.
И артист-трезвенник, так аппетитно выпивавший на экране, что при виде его хотелось закусить.
— А вот, товарищи, наш электронный составитель, — сказала Примерова. — Он может составлять до тридцати тысяч вариантов в час.
— Боже, какая прелесть! — восхитилась актриса-подружка. — Правда, Федя?
— А что же он составляет? — мрачно спросил комедийный артист.
— Новые названия.
— Нужное дело! — авторитетно сказал положительный.
— А для фильмов названия он тоже придумывает? — пошутил трезвенник- алкоголик.
— В нашем городе нет, к сожалению, киностудий, — сказал Мартушкин. — Но если бы понадобилось, элсоназ мог бы придумывать названия и для фильмов.
— Боже, как интересно! — воскликнула подружка. — Правда, Федя?
— А теперь, я думаю, — обаятельно улыбнулся положительный герой, — мы поблагодарим Ирину Семеновну…
— Зинаиду Васильевну, — поправил Мартушкин.
— Ох, простите… Мы поблагодарим Зинаиду Васильевну за эту чрезвычайно интересную экскурсию. — Актеры зааплодировали. — И пригласим ее к нам на концерт!
— Конечно, конечно! — подхватила подружка. — Это было незабываемо!
И вот наконец наступил тот долгожданный день, когда заведующие отделами, подотделами и столами собрались на торжественные испытания элсоназа.
— Товарищи! — звонко начала Зинаида Васильевна. — Через несколько минут начнет работать первый в мире электронный составитель названий. Трудно переоценить значение этого аппарата. И мы не можем не гордиться тем, что такое изобретение было сделано в стенах нашего родного Горназа!
Присутствующие громко зааплодировали.
Изобретатель неловко раскланялся и, подойдя к пульту управления, включил рубильник. На панели, пульсируя, замерцал рубиновый огонек.
В тишине послышался всеобщий вздох.
— В общем так, — буднично и вяло сказал Фигуркин. — Сейчас я включу вариантовыдаватель, и элсоназ станет выдавать варианты. Но для этого элсоназ должен знать, для какой именно продукции он составляет названия, — ну, например, для мыла или для печенья.
— Давай для одеколона, — пробасил заведующий одеколонным подотделом отдела парфюмерии. — Гост 16 дробь 127.
— Хорошо, — согласился Костя. Чуть побледнев от волнения, он заиграл на каких-то клавишах, пощелкал тумблерами и нажал на красную кнопку.
— Внимание! Говорит элсоназ, — раздался голос. — Прослушайте варианты названий для одеколона гост 16 дробь 127. Варианты предлагаются в алфавитном порядке: алая астра, алый арбуз, алый абрикос, алый абажур, алый ананас… — Аппарат говорил все быстрей и быстрей. — Алая акация, алая абстракция, алая Абхазия. — Вскоре нельзя было разобрать ни одного слова. Все слилось в один высокий протяжный вой.
— Что случилось? — встревоженно спросила Примерова, пытаясь перекричать элсоназ.
— Все в порядке! — прокричал в ответ Фигуркин. — Скорость тридцать тысяч. Как вы просили.
— Но ведь ничего нельзя разобрать.
— Конечно. При такой скорости так и должно быть.
Элсоназ завывал еще некоторое время. Затем Фигуркин взглянул на часы, щелкнул тумблером, и вой прекратился.
— Вы прослушали варианты названий для одеколона гост 16 дробь 127, — объявил элсоназ. — Благодарю за внимание.
Наступила тишина.
Присутствующие ошалело смотрели друг на друга.
— Ну вот, — сказал Фигуркин, указывая на счетчик, — элсоназ за пять минут составил две с половиной тысячи вариантов.
— Какие же это варианты? — усомнился ехидный заведующий мармеладным подотделом. — Это же, простите, сплошное завывание.
— Совершенно верно, — согласился изобретатель, — но это завывание записывалось на магнитофон. И если запись пустить в тридцать раз медленней, то каждое слово будет звучать достаточно разборчиво.
— Но какой же смысл в том, чтобы сначала в тридцать раз увеличивать скорость элсоназа, а потом в тридцать раз понижать? — не унимался дотошный мармеладник.
— Товарищи, это уже технические детали… — поспешила вмешаться Примерова. — А теперь, я думаю, нам следует ото всей души поблагодарить Константина Львовича за его замечательное изобретение. Тридцать тысяч названий — это же потрясающе! — И Зинаида Васильевна громко зааплодировала.
Присутствующие без особого энтузиазма последовали ее примеру.
— Побольше названий хороших и разных! — сказал жизнерадостный Мартушкин, Сказал так, будто уже видел свою статью на первой странице газеты.
А вечером дома у Примеровой происходило выяснение отношений.
— Я сделал все, как ты просила, — говорил Костя, — и наконец довел элсоназ до такой степени совершенства, что он стал абсолютно бесполезным.
— Неправда! Элсоназ уже принес огромную пользу: мы опередили Горнаим.
— Опередили Горнаим! Да разве я ради этого днями и ночами возился с элсоназом?
— Костя, ты думаешь только о себе! Нельзя быть таким эгоистом! Нужно думать об интересах всего коллектива.
Фигуркин метался по комнате, то рассеянно хватая с трюмо какую-нибудь безделушку, то снимая с полки книгу или журнал. В результате журнал оказывался на трюмо, статуэтка — на подоконнике, книга — под пепельницей… А Зина ходила за Костей и так же машинально возвращала вещи на надлежащие им места. Ибо в этой комнате у каждого предмета было свое постоянное место.
— Кстати, если ты так настаиваешь, можешь снизить мощность элсоназа. Теперь это все равно.
— Мне некогда возиться с элсоназом. Я должен окончить Вычислитель Оптимального Варианта. Впрочем, боюсь, что и от него не будет никакой пользы!
— Напрасно боишься. Научная организация труда — очень полезное дело.
— Не сомневаюсь. Но есть люди, которые самое полезное дело умеют превратить в бесполезную показуху!
— Послушай, Костя. — Зина сразу стала серьезной. — Мне надоело выслушивать твои
