Лариса родилась 1 мая 1895 года в семье профессора права Михаила Андреевича Рейснера. Ее мать - урожденная Хитрово. Девочка воспитывалась в атмосфере аристократизма и утонченного интеллектуализма. Позднее ее отец с грустью заметит: 'Бедная моя 'советская аристократка', никакими заслугами перед революцией и партией не стереть тебе ни твоей расовой красоты, ни твоих прирожденных дарований...'
'Расовая красота'... Эту необычную красоту постарался передать художник В. И. Шухаев, которому в 1915 году заказал портрет дочери Михаил Андреевич. Перед нами Джоконда XX века. Женщина грядущего ренессанса, как думалось на пороге теперь уже ушедшего столетия.
Окончив с золотой медалью женскую гимназию, Лариса поступила в Психоневрологический институт и одновременно стала посещать цикл лекций по истории политических учений в университете. Изучала литературу. Она мечтала стать поэтом, ибо ее литературный талант был взлелеян с самого детства. Ради Ларисы семья стала выпускать журнал 'Рудин'. В 1915 году вышел его первый номер, в котором вы можете прочитать 'Сонет', посвященный Рудину.
Страдания последний монолог,
Живой обман, на истину похожий,
Становится печальнее и строже
И, наполняя болью каждый слог
Уходит, как освобожденный бог,
Склониться у неведомых подножий.
Но ты - другой. Как нищий и прохожий,
Поэзии непонятой залог.
Всегда один, смешон и безрассуден,
На баррикадах умер Рудин.
Когда-нибудь нелицемерный суд
Окончит ненаписанные главы
И падших имена произнесут
Широкие и полные октавы...
Да, она мечтала стать поэтом, а стала комиссаром. Поэзия революционной стихии оказалась ей более по душе. Ее мама, Екатерина Александровна, писала: 'У нее хороший период Sturm und Drang; если выживет - будет для души много и авось творчество оживет, напившись этих неслыханных переживаний. Но... не думаю, она все время на краю гибели...' И далее: 'Наша аристократка не уступает на мостике по хладнокровию демократам, и матросы молча подтягиваются'.
Лариса Рейснер - комиссар Морского генерального штаба, на мостике она чувствует себя уверенно. 'Товарищи и моряки! Братва! - обратилась она в 1918-м.- Я счастлива встретиться с вами, приветствовать моряков, почувствовать ваш боевой дух, вашу готовность бить и гнать врагов с нашей матушки-Волги... Я буду с вами на передовой, на фронте'.
К этому времени относится ее стихотворение 'Реквием' памяти комиссара Волжской военной флотилии Николая Маркина. Его приводит в своих воспоминаниях художник Борис Ефимов:
Давно вернулись в море миноносцы,
Как лебеди, они ушли на юг
За вами, павшие, за вами, крестоносцы,
Прислали рать железнокрылых вьюг.
Наверх, наверх, окоченевший Маркин!
Срывайте лед с кровоточащих ран.
Потоком медленным, густым и жарким.
В безудержный вольется океан
Бунтующая кровь от ваших ран...
Она и сама была бунтаркой, неуспокоенной, стремительной. Такой и изобразил ее художник на своей картине-шарже в 2001 году: поэт и воин, лира и маузер. Всегда на краю гибели. Как бы предчувствуя это, Рейснер живет полной грудью. Она комиссар, но она - женщина. Это для других ее кожаная куртка - символ революции, она же, вернувшись с фронта, сбрасывает ее, драпируя свое прекрасное тело в экзотические ткани.
Разрыв с Гумилевым - удар по самолюбию. Поэтому встреча с Федором Раскольниковым, а затем замужество некоторые биографы рассматривают как желание сделать 'назло'. Возможно, и оскорбленное чувство сыграло определенную роль. Но... Рейснер уже не Лери. Она изменилась, изменились ее взгляды, ее установки. Она околдована революцией, ее герой - воин. А Раскольников, командующий военной флотилией,- его воплощение.
Пять лет счастливого брака. И вдруг Лариса уходит от него. Вернее уезжает, оставляет его одного в Афганистане, где Раскольников находился с дипломатической миссией и где они прожили два года. Считается, что это произошло не без участия ее родителей, особенно матери, которая не переставала упрекать дочь, что та отреклась от творчества. Не обошлось и без семейной драмы - неудачные роды, несостоявшееся материнство.
Лариса Михайловна начинает новую жизнь. Теперь она - журналист, публицист. Это не новая для нее ипостась. Еще в 1916-1917 годах она успешно сотрудничала в журнале 'Летопись' и газете 'Новая жизнь'. На сей раз она в Германии - корреспондент 'Известий' - и пишет книгу о горняках Гамбурга. А помогает ей в литературной работе Карл Радек. Блестящий оратор, яркая личность, видный деятель партии. Радек женат, но разве может это быть препятствием любви? И он принимает парадоксальное решение: приходит на свидание с дочерью. Софья Карловна теперь вспоминает: 'У него были три слабости: книги, трубка и хороший табак. Была и четвертая: красивые женщины'.
Лариса Михайловна Рейснер умерла от брюшного тифа в 1926 году. Как мы знаем, мать предчувствовала ее раннюю смерть, а поэт почти предсказал. В 1913 году Осип Мандельштам посвятил Ларисе 'Мадригал':
Нет, не поднять волшебного фрегата:
Вся комната в табачной синеве,
И пред людьми русалка виновата
Зеленоглазая, в морской траве!
Она курить, конечно, не умеет.
Горячим пеплом губы обожгла
И не заметила, что платье тлеет
Зеленый шелк, и на поле зола...
Современники были потрясены ее смертью. 'Зачем было умирать Ларисе, великолепному, редкому, отборному человеческому экземпляру? - недоумевали они вместе с Михаилом Кольцовым.- Сколько радости и бесценных богатств могла бы еще дать людям эта яркая творческая жизнь!' Увы, 'не поднять волшебного фрегата'...
'Гроб стоял в Доме печати на Никитском бульваре,- вспоминал позднее Варлам Шаламов, тогда начинающий поэт.- Двор был забит народом - военными, дипломатами, писателями. Вынесли гроб, и в последний раз мелькнули каштановые волосы, кольцами уложенные вокруг головы. За гробом вывели под руки Карла Радека...'
Закончить этот рассказ позвольте стихами этой удивительной женщины.
Художнику
Сегодня вы опять большой, как тишина...
Исполнены томлений и корысти
На полотне бесшумно спорят кисти
И тайна творчества загадки лишена.
Час набегающий,- обетованный дар,
Он - Обещание, залог, измена,
До боли переполненная вена,
С трудом несущая замедленный удар.
Палитру золотит густой, прозрачный лак,
