— Вот дурная, с чего ты взяла? — отстранился Есенин.
— Да так… Один ты у нас! Вся надежда только на тебя!
— Решено! Завтра едем! Сбегай к Илье, предупреди. Я ведь его тоже с собой беру. Чай, родные мы все — Есенины!
Есенину вдруг стало душно, тесно и тоскливо в своей родной деревне, в которую еще совсем недавно он так рвался, находясь с Дункан за границей. Он понимал, что приезд сюда был бегством от себя, от разлада в душе и сумятицы в мыслях… Короткий отдых в родительском доме, в котором все было до боли родное и близкое, не напитало его живительными соками, как прежде. После кричащего богатства и роскоши цивилизованной Европы таким бесконечно убогим представился ему весь теперешний уклад разоренного Гражданской войной, некогда богатого села! Всем сердцем и плотью ощутил он горькую правду вчера, в лугах, в разговоре с мужиками. Было тяжело и обидно, что-то навек утратила Россия. Совесть и правду… доброту, любовь и веру, все, чем испокон веков жил народ русский, православный, отравили ложью и злобой своей люди заезжие. Не верит мужик больше ни во что… нет для него ни неба, ни ада… а если есть ад, то он его не боится, — он не может быть ужаснее братоубийства.
Письмо Клюева, которое он, оставшись наедине, прочел еще несколько раз, несмотря на его льстивость и кликушество, заставило Есенина встряхнуться: «Поэт Сергей Есенин, обреченный на заклание за Россию, вздумал на мужиков обижаться! Они простой народ, живущий на своей земле, родивший, между прочем, Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Достоевского, Толстого!.. Да и тебя тоже…» Мало-помалу настроение изменилось. Истина становилась все яснее, она открылась ему в нем самом! «Ты поэт — милостью Божьей! Так будь же терпим и великодушен. И бейся за жизнь, чтобы жить и любить! Ибо смысл жизни в самой жизни. Которая всегда идет вперед! Она — великое деяние и непространственное творчество! Какая радость жить! Жить и творить!» — убеждал себя Сергей, хотя сердце все равно щемило предчувствием неизбежной беды… и безнадежности.
Глава 7
ПРОДОЛЖЕНИЕ РАССЛЕДОВАНИЯ
В огромном здании ФСБ, грозно возвышающемся на Лубянской площади, в просторном кабинете, за маленьким письменным столом, под портретом генерального секретаря ЦК КПСС М. С. Горбачева, генерал Велинов, сидя в удобном кресле, просматривал газету, изредка делая глоток кофе из изящной фарфоровой чашечки. По внутренней связи секретарь доложил: «Товарищ генерал! К вам на прием просится какой-то полковник милиции, Хлысталов».
— Хлысталов? — удивился Велинов. — Он не сказал, зачем? По какому делу?
— Сказал, что по личному…
— Хорошо! Позвони в бюро пропусков, скажи, что я жду его…
Ожидая, пока Хлысталов поднимется, Велинов закурил трубку и посмотрел на часы; вышел из-за стола и стал прохаживаться по ковровой дорожке. Когда спустя какое-то время в дверь постучали и вошел Хлысталов, генерал шагнул ему навстречу, широко улыбаясь и протягивая руки: «Здорово, старина, здорово!» Они крепко обнялись. «Давненько не виделись! Проходи, садись вот сюда, на диван». Генерал усадил Хлысталова на диван и сам уселся рядом, откинувшись на спинку и вытянув ноги. «Кури, если хочешь». Хлысталов поморщился.
— Ах да запамятовал! Сердце у тебя, извини! — Он с трудом поднялся. — А я все смолю! Брошу курить, боюсь, совсем разнесет! — похлопал он себя по солидному животу. Вернувшись в свое кресло, Велинов спросил, продолжая попыхивать трубкой:
— Ну говори, что привело тебя ко мне? Что-то серьезное? Раз ты прямо в Управление решил прийти?
— За помощью я, Леша, — грустно улыбнулся Хлысталов.
— По есенинскому делу? — перебил его Велинов. — Но мы вроде бы уже определились с тобой? — В голосе генерала послышались властные нотки.
— Да нет, Леша, я по личному…
— Что случилось? — серьезно спросил Велинов, и на лице его появилась искренняя озабоченность.
— Следят за мной, Леша! Следят! Да, кто-то из вашей конторы.
Велинов поперхнулся дымом и закашлялся.
— Следят?! Ты хочешь сказать, «наружка» наша работает? Эдик, не смеши!.. Для того, чтобы к тебе прикрепили «топтунов», нужны веские основания! — Велинов загасил трубку и, выбив пепел, спрятал ее в карман. — Ты, может, шпионом заделался? — спросил он, весело рассмеявшись. — Шпион — это повод серьезный.
Но Хлысталов не разделял его веселья.
— Шпион не шпион, но Есенин, видимо, кому-то сильно не по нутру… Сам же сказал: «Есть официальная версия, и нечего вам, полковник Хлысталов, копать, вынюхивать… Встаньте в строй!»
— Да полно тебе, Эдик! Не то время! — недовольно поморщился Велинов.
— Время, может быть, и не то уже, да люди те же… — тяжело вздохнул Хлысталов.
Велинов вышел из-за стола, молча прошелся по кабинету. Серьезность, с которой говорил Хлысталов, подействовала на генерала. Он остановился и спросил, задумчиво глядя на висящий портрет Горбачева и его невероятно большое родимое пятно на лбу.
— Может, тебе показалось? Когда в первый раз заметил?
— Когда кажется, я крещусь, Леша! — невесело усмехнулся Хлысталов. — А слежку я заметил, когда первый раз получил секретные материалы по делу убийства Есенина.
— Делу самоубийства, Эд! — строго поправил его Велинов. Но Хлысталов, казалось, не заметил приказного тона друга, с твердой убежденностью повторив:
— Нет, убийства, Леша! В этом у меня никаких сомнений нет!
— Откуда такая уверенность? Есть доказательства? — с досадой спросил Велинов.
— Есть, Леша! Много косвенных, да и прямых. Моя профессия, сам знаешь, не терпит суеты… я все по документикам, по фактам, а уж потом только делаю выводы!
Велинов хитро прищурился, глядя на друга:
— Интересно, где ты их находишь, документики?
— Так я тебе и выдал своих осведомителей!.. Мир не без добрых людей. Да и имя Есенина для многих серьезней, чем ты думаешь… Веришь? Я знаю одного человека, так вот, Есенин — это его Религия! Каково? А? Это в наше время, когда разрушена всякая вера, в том числе и в светлое будущее всего человечества!..
Хлысталов говорил с какой-то юношеской взволнованностью, глаза его светились восторгом, худощавое тело напряглось, готовое к действию.
— Ладно, не заводись! — Велинов посмотрел на часы. — По поводу слежки я проверю по своим каналам, обещаю.
— Спасибо, друг, ты-то меня знаешь. — Хлысталов легко поднялся с дивана. — Мне важна только истина! А истина превыше царей — так гласит Священное Писание…
— Ну, раз Священное Писание на твоей стороне, то успех твоему расследованию гарантирован, — отшутился Велинов и неожиданно предложил:
— Слушай, давай махнем сейчас вдвоем в сауну, а? Там и поговорим. Я прямо помешался на бане! Шлаки выгоняю каждую неделю! Ну! Поедем! — уговаривал он друга, видя, что Хлысталов колеблется. — Расслабляться надо, Эд! Стрессы снимать! Через пару-тройку часов как заново родился! Давай! Тебя же никто не ждет! У меня есть такая банька в Сокольниках — закачаешься!
— А что, я не прочь! — сдался Хлысталов на уговоры. — Какой же русский не любит быстрой езды и жаркой бани!
— И езду организуем! — многозначительно подмигнул Велинов. — Только как с сердцем, Эд, выдержишь?
