Есенин

— Экспромт, друзья! Экспромт!

Наполни свой бокал, Сергей,
Заздравный кубок с нами пей!
Быть может, вспомнишь наши бани,
Как пил ты с нами «Мукузани»,
И чачу пил, и «Хванчкару»,
«Киндзмараули»! Не совру,
Если скажу: был пир горой,
Когда мы встретились с тобой!

— Браво, Георгий! Молодец! Красивые стихи!

— Ты мне их обязательно запиши! — попросил Есенин. — Возьму на память о нашей встрече!

Поэты прилегли, откинувшись на спинки диванов и потягивая вино маленькими глотками.

— Ты можешь поспать, Сергей, — предложил Паоло, видя, что Есенин задремывает, — тебя здесь никто не потревожит.

— Прости, Сергей, я все хочу спросить, как там Сталин, — спросил Табидзе. — Ты говорил, что виделся с ним…

— Виделся, друг! — пробормотал Есенин, не открывая глаз. — В Кремль меня вызывали, он пригласил: лично встречался.

— Тебя одного? Вах! — недоверчиво покосился на него Яшвили.

— Нет, еще Маяковского, по-моему… сейчас не помню, но беседовали мы один на один.

— О чем, если не секрет? — полюбопытствовал Леонидзе.

Есенин ответил, засыпая и еле ворочая языком:

— Никаких секретов… разговор… разговор шел о… о необходимости перевести на русский язык вас… современных грузинских поэтов… — еле договорил он и словно провалился в объятия сна.

Сон первый

— Я пригласил вас, товарищ Есенин, как одного из первых поэтов России, — говорил Сталин, попыхивая трубкой и прохаживаясь взад-вперед по кабинету. — Советская власть, Сергей Александрович, протягивает вам руку… Я понимаю, вам трудно поверить: облаянный и оболганный газетной сволочью, с клеймом хулигана, скандалиста и антисемита, вы все равно выше этих бездарей и мерзавцев, носящих за пазухой камень против Советской власти.

Беда стране, где раб и льстец
Одни приближены к престолу,
А небом избранный певец
Молчит, потупя очи долу.

Так, кажется, у Пушкина, а, товарищ Есенин? — Сталин остановился около Есенина. — Вы самый популярный поэт, в литературных кругах на самом высоком счету… Так помогите нам! Не молчите, «потупя очи долу»!

— У вас есть придворный поэт — Демьян Бедный! — ответил уклончиво Есенин.

— «Ефим Лакеевич Придворов», — засмеялся Сталин, — так, кажется, вы его назвали? Вы думаете, Сергей Александрович, я не могу отличить зерна от плевел? Демьян Бедный — очень бедный! Талантом бедный! Талантом!

— Маяковский талантливый!

— Я с ним уже разговаривал… Он слишком прямолинеен в своей агитации… Не зажигает! Надо тоньше, глубже, душевнее! А он горланит… «Во весь голос»! Когда слишком громко — перестаешь верить!

— Вам нужна моя душа? — спросил Есенин, глядя на Сталина.

— «Отдам всю душу Октябрю и Маю, но только лиры милой не отдам!» Я верно вас процитировал? — Сталин хитро сощурился. — Нам нужна ваша лира, товарищ Есенин! Лира!.. — Он опять заходил по кабинету. — Вы могли бы, к примеру, перевести на русский язык современных грузинских поэтов. Необходимо поднять знамя грузинской поэзии! Смычка поэтов разных народностей, по примеру смычки рабочих и крестьян, очень поможет нам в национальном вопросе. Как вы на это смотрите? — Он строго посмотрел Есенину в глаза.

— Как на правительственный заказ! — откровенно ответил Есенин.

— Не в бровь, а в глаз! — похвалил его Сталин за честный ответ. — Покажите пример! Стряхните с себя этих прилипал: они тянут вас на дно! Мешают вам плыть, как большому кораблю! Откровенно скажу вам, Сергей Александрович, мне глубоко импонирует ваша творческая независимость, но… — Он помолчал, попыхивая трубкой, и серьезно закончил: —…жить в обществе и быть вне общества невозможно. Подумайте! Вам надо определиться, с кем вы? Советую протянуть нам свою руку! Что вы скажете?

Есенин с грустью посмотрел Сталину в глаза:

— Если я не протяну вам руку, могу протянуть ноги, не так ли, Иосиф Виссарионович?

Сталин, довольный, ухмыльнулся:

— Это вас «железный Феликс» так напугал?

— У меня случаются срывы, Иосиф Виссарионович, бывает, я пью…

— Класс, он жажду заливает квасом! Класс, он тоже выпить не дурак! — пошутил Сталин. — Скоро у нас четырнадцатый съезд ВКП(б), будет торжественный прием в честь гостей. Надеюсь видеть вас среди них… Там и поглядим, как вы пьете! — Он протянул Есенину руку. — До свидания, товарищ Есенин, я рад, что мы поняли друг друга. Поезжайте на Кавказ, там хорошие люди!

— До свидания, товарищ Сталин! — благодарно улыбнулся Есенин.

Проводив его до двери кабинета, Сталин сказал, заговорщицки подмигнув:

— А здорово вы в «Стране негодяев» одно известное имя прославили — товарища Лейбмана! И вы правы: Лейба Бронштейн не должен править в России!

— Подъем! Устроили сонное царство! Эй, вставайте, поэты Грузии! — крикнул Вардин, входя в комнату, где дремали поэты. — Сергей Александрович, ты что, спать в Грузию приехал? — дернул он Есенина за простыню.

— Иосиф Виссарионович, я согласен с вами: Лейбманы не должны править в России, — пробормотал Есенин, еще не проснувшись.

— Вы о чем, Сергей Александрович? Очнитесь! Ну, молодец, Тициан! Накачались, — погрозил он пальцем. — Быстро под холодный душ!

Поэты поднялись и, подхватив Есенина, слегка пошатываясь, отправились выполнять приказ батоно Вардина.

Совсем протрезвевший Есенин, с улыбкой поглядывая на Вардина, стал одеваться:

— Иосиф Виссарионович… простите, Илларион Виссарионович… я во сне сейчас Сталина видел, разговаривал с ним!

— Да, молодцы, хорошо погуляли, поэты! Мы с тобой, Сергей Александрович, сейчас поедем в редакцию, потом у нас с тобой вечер в клубе совработников. Сейчас по бокалу вина и больше ни-ни… После вечера — сколько душе угодно! — Он налил вино в бокалы и, чокнувшись со всеми, выпил. Закусив виноградинкой, неожиданно спросил Есенина: — Сергей, ты правда антисемит?

— Честно? — серьезно переспросил Есенин.

— Конечно!

— После всего, что сегодня испытал, я… антигрузин!!