На самом же деле эта эрозия нравственности самым непосредственным образом задевает и материальную сторону. В этом лишний раз убеждаешься на примере машиностроительного завода! Экономика должна быть экономной — истина, которую обязан усвоить и претворять в жизнь каждый руководитель. Но о какой, с позволения сказать, экономии тут можно говорить? Завод систематически привлекает рабочих к сверхурочным работам, что влетает государству в копеечку! Особенно возмутителен тот факт, что в цехах вхолостую работают станки! Зря расходуется электроэнергия, тысячи киловатт-часов! И это вместо того, чтобы беречь! Бесхозяйственность? Нет, хуже, серьезнее! Куда серьезнее, чем думают иные. Мы говорили об этом много, видимо, даже слишком. Пора уже спросить с виновных. Спросить строго и по партийной линии, и по государственной…
Первый секретарь пристально посмотрел на Самсонова. Тот, не выдержав взгляда, опустил глаза. Наступила тишина. После небольшой паузы Железнов продолжил:
— И вам, товарищ Самсонов, придется держать ответ перед партией и народом. И не только вам! Каждому, кто нарушит закон! Каждому, кто формально, бездушно относится к своим служебным обязанностям! Каждому, независимо от того, какой пост занимает. Более того, с руководителей спрос должен быть особый! Повышенный!
Если бы у меня спросили, что я считаю сегодня самым большим злом, я бы сказал: безответственность, равнодушие, терпимость к недостаткам.
Убежден: в том, что у нас кое-где вольготно живется лодырям, пьяницам, хапугам, виноваты в первую очередь руководители этих предприятий. Да, это по вашей, товарищ Самсонов, вине рабочие дни превратились в выходные, а выходные — в рабочие. Это по вашей вине пьяницы чувствуют себя безнаказанно. Это по вашей вине они, получив большие деньги в воскресенье, тут же отправляются их пропивать, а в понедельник или вовсе не выходят на завод, или думают, где и чем опохмелиться. Широко бытует мнение: «Велика ли беда — выпивает человек, так ведь на свои пьет!» А беда между тем поистине велика, огромна. Да и на свои ли только пьет пьяница? Ведь он семью, детей своих обворовывает. Да и нас всех, общество, если каждый день недодает продукцию. А сколько денег идет на бюллетени, на лечение пьяниц… Доколе же терпеть все это? А вы, товарищ Самсонов, не только терпите пьяниц, но и рекомендуете их портреты помещать на страницах областной газеты как передовиков. Уже за один этот факт мы должны с вас спросить. И спросим!
В процессе сегодняшнего обсуждения был затронут вопрос о пропаганде закона. Создается впечатление, что к ней на заводе относятся формально. Хорошо, что выступившие здесь товарищи обратили на это внимание. Возможно, было бы целесообразным открыть на самом крупном предприятии города филиал народного университета правовых знаний. И не откладывать в долгий ящик, а нынешней же осенью…
Предложение Железнова поддержали все. В том числе и Самсонов.
— Теперь о статье в газете «Вперед», — говорил Егор Исаевич. Выступить действительно было надо. И давно. Но не так. Звонить во все колокола! И не брать под защиту товарища Самсонова, которому закон якобы мешает широко шагать. Простите меня за резкость, но к закону директор машиностроительного завода относится наплевательски, по принципу: что хочу, то и ворочу! В материалах проверки и выступлении прокурора фактов приведено более чем достаточно. Повторять не стану. Но скажу, что подобное отношение к закону и законности ни со стороны директора, ни со стороны его подчиненных больше нетерпимо. Закон есть закон. И соблюдать его должны мы все. Да, все без исключения!..
Железнов сделал паузу, оглядел всех присутствующих внимательным взглядом и перешел к заключительной части своего выступления:
— Я считаю, что мы можем принять решение по вопросу о соблюдении трудового законодательства на машиностроительном заводе. Тут все ясно. Исправлять положение надо самым решительным образом. Но нарушения, которые имеют место там, наблюдаются, увы, и на других предприятиях. Возможно, не в таких масштабах, но есть. Думаю, об этом стоит поговорить на сессии горсовета. И подготовиться к ней со всей серьезностью. Привлечь для этого кроме работников прокуратуры также народный контроль и постоянную комиссию по социалистической законности и охране общественного порядка горсовета. Так, товарищи? — Члены бюро горкома выразили одобрение предложению Железнова, а он заключил: — Что же касается персональной ответственности за нарушения, выявленные на машиностроительном заводе, то этот вопрос, по-моему, придется оставить открытым. Пока прокуратура не разберется с приписками. Причем разберется основательно и объективно, без всяких скидок на заслуги и ранги товарища Самсонова. И не только Самсонова… — Железнов перевел взгляд на Бархатова. — Нам стало известно, что вы, товарищ Бархатов, в свой последний приезд в Зорянск не захотели разобраться с положением дел на заводе, не вникли, не помогли… Более того, даже пытались взять под защиту. Почему? Не потому ли, что директор так много внимания уделил вашему досугу? Конечно, мы спросим с товарища Самсонова и за это. Но и на ваше поведение мы не имеем права закрывать глаза. Вот почему наш долг проинформировать руководство и партком министерства о вашей роли, товарищ Бархатов, во всей этой неприглядной истории… Хочу еще заметить: если приписки действительно имели место, то виновные не могут оставаться не только на руководящей работе, но и в рядах партии… Товарищ Измайлов, — обратился к прокурору первый секретарь, — месяца вам будет достаточно?
— Вполне, — ответил Захар Петрович.
— Хорошо, — кивнул Железнов. — Действуйте. Надо будет — возбуждайте уголовное дело по фактам приписок. И палки в колеса вам ставить мы не позволим никому…
По личной просьбе Зарембы телережиссер запечатлел производственное совещание у директора фабрики. Баринову на деле отстранили от участия в съемках. План съемок, который она, что говорится, вынашивала и лелеяла, столько времени сидя в Южноморске, Олег Стариков игнорировал. Ей было обидно. А главное, не с кем даже поделиться, поплакаться, что ли.
«Неужели так будет всегда?» — думала она, безучастно присутствуя в кабинете Фадея Борисовича, когда Олег лихо отснимал сцену за сценой.
Она маялась, но со съемок уйти не решилась.
Маялся и еще один человек — Евгений Иванович Анегин. После ночного загула на хуторе. В комнате было душно и жарко от осветительных приборов и набившихся людей. Даже кондиционер не справлялся.
Когда наконец Стариков торжественно произнес: «Стоп! Объект закончили!», начальник СЭЦа едва ли не первым бросился к дверям. Но его окликнул Боржанский и знаком показал зайти к нему.
— Уж лучше бы не появлялся сегодня на фабрике, — ворчливо заметил главный художник у себя в кабинете. — Ты хоть в зеркало смотрелся?
— Эти прожекторы… — попытался оправдаться Анегин.
— Помолчи! — оборвал его Боржанский и спросил: — Оператор действовал как надо?
— Будь спок! — заверил Евгений Иванович. — Между прочим, на хутор я вчера поехал не зря…
И он рассказал Боржанскому о беседе с Витюней по поводу Мурадяна.
— Неужели ты думаешь, что Мурадян возьмет на лапу? — покачал головой Герман Васильевич, выслушав Анегина. — Майор! Замначальника ОБХСС!
— А что, майоры милиции не люди? — усмехнулся Евгений Иванович. — Им деньги не нужны?.. По- моему, не берут только те, кому не дают… Предложить кусок пожирнее — наверняка не устоит…
— Ну ты и замахиваешься, Казак, — уже несколько одобрительно произнес главный художник. — Высоко метишь!
— Поэтому ты и прозвал меня Казаком! — развеселился Анегин.
— Да уж скорее за пагубную страсть непременно иметь породистую лошадку — не смог удержаться от подковырки Боржанский. — Ох, подведешь ты нас под монастырь своими замашками!..
— Да будет тебе! — поморщился начальник СЭЦа. — Лучше давай обмозгуем, как получше подъехать к Мурадяну…
Это они обсуждали долго и тщательно. А когда кончили, Евгений Иванович сказал:
— Козолуп, так сказать, безвременно выбыл. Нужен новый шофер-экспедитор.
— Только из своих, — подчеркнул главный художник.
— А как же! Против Митьки не возражаешь?
