— Ладно, ладно… Чего уж тут не понять, — ласково погладил он ее по голове. — Павлина Викторовна Берестова… Звучит?
— Ага, — согласилась она, уткнувшись лицом в его грудь. — И еще дай слово…
— Какое? — насторожился Берестов.
— Перестань якшаться со всякими проходимцами. — Ее голос прозвучал глухо, словно она говорила в него, чтобы просьба достала до самого сердца. — А я помогу тебе устроиться в таксопарк. Директор ко мне хорошо относится. Скажу, муж. Возьмут! А этих — брось!
— Ты о ком? — осторожно спросил Виктор, хотя сам знал.
— Тревожно мне… Не нравится наш главный художник… А начальник СЭЦа — вообще!.. — Она вдруг заговорила шепотом, словно боялась, что кто-то подслушает: — На фабрике о нем нехорошие слухи ходят. Честное слово! Да у меня самой глаза есть… Откуда у Анегина каждый год новая машина? Костюм не костюм, золотой перстень — как булыжник… Девчонок смазливых набрал к себе в цех, подарки им делает, как принцессам! Ясно, конечно, за что… Но ведь на одну зарплату, даже начальника цеха, так шиковать не будешь…
— Верь всяким сплетням! — перебил ее Виктор.
— Народ зря говорить не станет… Это милиция не все видит, а люди все! Держись подальше от Боржанского и Анегина, прошу тебя…
Слова Нади камнем ложились на душу.
— Я человек подчиненный: привезти-отвезти… — пожал плечами Виктор.
— Ну, ладно, — вздохнула Надя. — А что это за девица? Та, в ресторане?
— Первый раз сегодня видел.
— Не с тобой, значит? — осторожно спросила Надя.
— Ты что, Надюха! — ответил Виктор. — Конечно, нет! Я люблю только тебя…
Она шмыгнула носом. Но все же не успокоилась.
— А кавказец кто?
— Так, знакомый, — неопределенно сказал Виктор. — Пригласил меня, посидели…
Берестов соврал. Кавказца, а вернее Гургена Ашотовича Мурадяна, пригласил он сам. Так решил Боржанский.
— Все-таки больше не ходи в «Кооператор», — попросила Надя. — И вообще в рестораны… Без меня…
В ответ Виктор обнял ее и уткнулся в ее распущенные волосы…
…А на следующий день Берестов как бы ненароком заглянул в кабинет Германа Васильевича. Его с нетерпением уже поджидали Боржанский и начальник СЭЦа.
— Какие успехи? — спросил главный художник.
— Клюнул, — ответил Берестов.
Боржанский и Анегин переглянулись.
— Так сразу? — недоверчиво посмотрел на шофера Герман Васильевич.
— Зачем, — пожал плечами Берестов. — Не сразу…
— До прихода Урусовой или после? — усмехнулся Евгений Иванович, давая понять, что вчера у них в ресторане были свои «глаза».
— Во время, — огрызнулся Берестов.
— Не обижайся, Витюня, — миролюбиво произнес Боржанский. — Давай конкретно. Как он реагировал?
— Барыню плясать не стал… Тоже шарахается от собственной тени. Осторожничает.
— Это ясно, — кивнул Герман Васильевич. — Я спрашиваю, какие условия?
— Какие условия может предложить простой шоферюга? — в свою очередь, спросил Берестов. — Понял, что я на подхвате… Намекнул, что хотел бы иметь дело с шефом.
— А ты?
— Сказал, посоветуемся. Никого, естественно, не называл.
— Правильно, — одобрительно закивал главный художник, потом задумчиво произнес: — У нас есть сведения, что Мурадян выдает дочь замуж. А это большие расходы. Так что деньги ему сейчас очень даже нужны…
— А что, — вдруг развеселился Анегин, — свадьбу мы осилим! Мурадян того стоит!
— Это, конечно, уровень, — сказал Боржанский. — Дать так дать! Свяжем накрепко. — И снова задумался. — А если темнит? Не попасться бы в свой же капкан…
— Задаточек выдал, — улыбнулся Виктор.
— Какой? — не понял Боржанский.
— Завтра на фабрике будет шмон. В вашем цеху, — повернулся к Анегину Берестов. — Кто-то настучал…
— Да? — сначала испугался тот.
— Пусть проверяют, — жестко сказал Боржанский. — Надо подготовиться.
— Подготовимся! — встрепенулся Евгений Иванович и снова повеселел. Это даже хорошо! Прилетят воробушки, а у нас тишь да гладь, да божья благодать… А ведь правильно говорит наш знакомый директор ресторана: было бы здоровье, остальное купим. И ОБХСС тоже…
— Я к вам, Владимир Харитонович, — обратился к Авдееву Ермаков.
Они встретились в коридоре областной прокуратуры.
— Заходите, — пригласил его в кабинет Авдеев и, когда они сели, поинтересовался: — Как вам работается на новом месте и в новом качестве?
— Ну, в качестве своего зама Захар Петрович меня пока что использовал мало, — усмехнулся Геннадий Сергеевич.
— Боится загружать?
— Наоборот. Сразу же подкинул дело, но… Сейчас я в роли следователя.
Авдеев не мог понять, что кроется за усмешкой Ермакова, и на всякий случай решил защитить Измайлова:
— Да, со следовательскими кадрами у вас прямо швах… Ну, ничего, скоро пришлем, так сказать, боевое подкрепление.
— Да вы не подумайте, что я жалуюсь, — спохватился Ермаков. — Дело интересное. По нему и приехал к вам.
«Слава богу», — облегченно вздохнул про себя помощник областного прокурора. И спросил:
— А почему ко мне?
— Вы ведь осуществляете надзор за следствием, что ведет Гранская. Ну, связанное с Южноморском.
— Я.
— Не знаю, Владимир Харитонович, — не очень уверенно начал Ермаков, может быть, это преждевременно… Короче, хочу посоветоваться.
— Пожалуйста, давайте, — с готовностью откликнулся Авдеев.
— Понимаете, дело, которое поручил мне Измайлов, касается Гранской. Вернее, покушения на ее… — Геннадий Сергеевич на секунду запнулся, мужа…
— Профессора Шебеко?
— Да.
— Об этом я знаю. Инга Казимировна рассказывала.
— Мы работали над двумя версиями — несчастный случай и покушение на убийство… Так вот, работники угрозыска вышли на одного человека. Некто Анегин…
— Как, как вы говорите? — подался вперед Авдеев.
— Анегин. Евгений Иванович. А он проходит по делу южноморской шайки.
— Да-да, — нетерпеливо перебил Владимир Харитонович. — Он что, был в тот день в Зорянске?
— Так точно, — кивнул Ермаков. — Анегин появился в нашем городе всего на несколько часов, но именно в эти-то часы стреляли в профессора Шебеко.
