Белоуса? Пусть моральным обликом Белоуса занимается его организация, если, конечно, сочтет нужным. А к мам поступила жалоба на Измайлова! Понимаете, прокурора Измайлова! И, в конце концов, мы же не можем крутить мозги Прокуратуре республики и обкому партии: мол, на наш взгляд, Измайлова использовали в каких-то личных семейных неурядицах. Не поверят. Измайлов — не мальчишка. А как мы с вами будем выглядеть?
— Чего только не бывает в жизни! Ради удовлетворения своих низменных страстей человек может кого угодно втоптать в грязь! — горячо произнес Владимир Харитонович. — Даже убить! Мы-то с вами с такими вещами сталкиваемся чуть ли не каждый день…
Видя, что спор становится все более горячим, Зарубин поднял руку:
— Вижу, мнения расходятся. Хорошо, я подумаю. Но решать, хочешь не хочешь, придется.
— Степан Герасимович, прошу вас немного обождать, — обратился к облпрокурору Авдеев. — Пока я не поговорю с Мариной Белоус.
Зарубин провел пятерней по седой шевелюре, помолчал, потом повторил:
— Хорошо, подумаю.
На этом разговор был закончен.
Захар Петрович Измайлов не мог, конечно, знать, что происходило в кабинете Зарубина. В это время зорянский прокурор беседовал со своими подчиненными. У него находились Ракитова и Гранская.
Ольга Павловна доложила, что закончила в порядке общего надзора проверку на машиностроительном заводе.
— Мое мнение, — заключила она, — все те нарушения, которые были раньше, процветают пышным цветом и поныне. Словно мы не делали Самсонову никаких представлений. Как говорится, а Васька слушает да ест…
При слове «Васька» Инга Казимировна улыбнулась:
— Уж какой там кот — тигр…
Измайлов покачал головой.
Не далее как вчера они встретились с директором завода в горкоме. Глеб Артемьевич поинтересовался успехами Измайлова на садоводческом фронте. Захар Петрович сказал, что наезжает в Матрешки от случая к случаю — нет времени. Участок одичал, лютует сорняк, появилась тля. Самсонов предложил свою помощь: он может достать мини-трактор с полным набором навесных орудий. И для прополки, и для пропашки, и для рыхления, и для опрыскивания. Это пока большая редкость, но Самсонов может устроить. Измайлов отказался, сославшись на то, что решился заиметь землю как раз для того, чтобы делать все своими руками…
— С кем из руководства беседовали? — спросил прокурор Ракитову.
— С главным инженером, с главным бухгалтером, с председателем профкома. Замдиректора Грач в отпуске. А Самсонов был опять слишком занят, чтобы принять меня, — с иронией сказала Ольга Павловна.
— Ну и что же они говорили по поводу обнаруженных вами нарушений? — поинтересовался Захар Петрович.
— Пытались оправдываться. Кое-что, конечно, признали. В мелочах, разумеется. Послушаешь их — будто не знают элементарных законов…
— Да нет, Ольга Павловна, — с усмешкой заметил Измайлов, — законы они знают.
— Так должны знать и то, что за нарушения наказывают!
— Один сатирик на шестнадцатой полосе «Литературки» как-то очень остроумно заметил, — сказала Гранская, — что незнание законов не освобождает от ответственности, знание — запросто…
Все рассмеялись.
— Неплохая шутка, — согласилась Ракитова.
— Да как сказать, только ли шутка, — серьезно сказала Инга Казимировна. — Сколько мне попадалось уголовников, которые вызубрили Кодекс вдоль и поперек? Я спросила у одного такого «знатока», как же он все-таки решается на преступление. Он невозмутимо ответил: «В наш век информации глупо работать вслепую…» Кстати, бывает, что перед судом в общей камере следственного изолятора разыгрывают настоящий процесс, так сказать, репетируют. С судьями, гособвинителем, защитником…
— В общем так, Ольга Павловна, — возвращаясь к официальной беседе, сказал прокурор, — видимо, придется готовить новое представление. А вот кому направить это представление — надо подумать. Только не Самсонову. Надо нам построже, порешительнее, коль не понимает или не хочет понимать… Прошу не забыть ни одного факта нарушений, даже самого незначительного! Пригласите сюда руководство завода. Будем вести серьезный разговор…
Получив задание, Ракитова ушла. С Гранской прокурор беседовал больше часа. О делах, полученных Ингой Казимировной от Глаголева. Особое внимание уделил делу о чемодане с дефицитными товарами.
— Пришел ответ на запрос Евгения Родионовича из Внешторга, — сообщила Гранская. — Такие джинсы и майки с набивным рисунком мы за границей не закупаем.
— Как же, по вашему мнению, они могли попасть в нашу страну?
— Есть два канала. Первый — контрабанда, второй — фарцовка. Кто-то перекупил их у иностранцев. Меня, однако, смущает вот что. На запрос Глаголева в Торговую палату о целлофановых сумках из чемодана пришел любопытный ответ: сумки нашего, отечественного производства.
— И что же вас смущает?
— Понимаете, Захар Петрович, есть тут какая-то несовместимость, несуразность. Я пока отчетливо понять не могу. Как бы вам объяснить? В наше время, так сказать, специализации каждый старается заниматься своим делом. И спекулянты, кстати, тоже. Кто автомобилями, кто дубленками, кто косметикой и так далее. Тут же еще разительней: контрабанда или фарцовка с одной стороны, и обыкновенные советские сумки, правда ходкие, — с другой. Джинсы, которые идут по двести целковых на черном рынке, и сумки по трояку… Почему они оказались вместе в одном чемодане — для меня загадка, вернее, нонсенс.
— В каких городах выпускаются подобные сумки? — спросил Измайлов.
Гранская взяла ответ из Торговой палаты и стала читать:
— Рига, Душанбе, Ростов, Фрунзе, Приморск, Ереван… Короче, около трех десятков городов. А в скольких продают — не счесть. Узнать, где происходит утечка, практически невозможно. Я имею в виду, нашими с вами силами. Ведь их могли вынести или украсть с самого предприятия, со склада торгбазы или магазина. Разрабатывать эту линию надо не одну неделю, а то и несколько месяцев. И еще принесет ли это результаты — бабушка надвое сказала.
— Что-то никогда не замечал за вами боязни черной работы, — улыбнулся Измайлов.
— Я ищу идею, Захар Петрович. К сожалению, для ее вызревания пока весьма скудная почва…
Гранской позвонила Вера Самсонова.
— Ингуша, ты после работы свободна? — спросила она.
— Что-нибудь случилось? — встревожилась Инга Казимировна.
— Просто давно тебя не видела.
— Я сама по тебе соскучилась, — призналась Гранская. — Забегу обязательно.
— Не забеги, а зайди, — попросила Вера, как показалось Инге Казимировне, жалобно. — Жду на обед.
— Непременно, Верочка…
От этого «жду на обед» у Гранской потеплело на душе. Милая привычка старой Москвы.
Вера Самсонова появилась в Зорянске, когда ее мужа назначили директором завода. И с первого знакомства они потянулись друг к другу. Наверное, потому, что обе были москвички (Вера родилась и выросла на Большой Бронной, Инга Казимировна — в Замоскворечье). Этим кончалось сходство. Во всем другом — резкий контраст. Во внешности, темпераменте, вкусах.
Инге Казимировне всегда казалось, что с такими людьми, как Вера, обязательно случается что-нибудь трагическое. И ведь повода как будто никакого. Размеренная, даже чересчур, жизнь за спиной энергичного, всеми уважаемого мужа, достаток, ласковая дочь, отсутствие страстей. Ну что может предвещать катаклизмы, страдание?
