Она сама не поняла, что с ним сделала. Был ли он мертв или просто потерял сознание? Ей нужно было только, чтобы он не стоял у нее на пути. А музыка доделала все остальное.
Но ей нельзя больше терять время. Она поспешила вниз, перепрыгнув через тело, которое осталось лежать в скорченном положении. Снизу не доносилось ни звука, и она испугалась за своего единорога. Дойдя до середины винтовой лестницы, она побежала.
Башня Кела была простым, хоть и древним сооружением. Все ее многочисленные этажи выходили на единственную лестницу. На самом верхнем этаже располагался ее сын в своих покоях и кабинете. На других этажах размещались его командиры со своими помощниками. Еще один этаж занимали кухня и столовая. Были еще этажи со складами и этажи с пустующими комнатами. Первый этаж представлял собой огромное пространство. Во время натисков непогоды люди и лошади находили здесь укрытие.
По запаху навоза она определила, что почти добралась до низа. Но по-прежнему было тихо. Неужели все кончено? Неужели Кел убил ее прекрасного зверя? Под конец она бежала, перепрыгивая через три ступеньки.
Ашур приветствовал ее ржанием. Ее сердце чуть не разорвалось, когда она увидела его. Шкура единорога была скользкой от крови из ран, нанесенных скорее всего мечами. На правом плече чернела глубокая рана, — похоже, ей уже дней семь. Уродливый, сочащийся струп пытался закрыть ее. Из бока торчала стрела. Проклиная лучника, она ухватилась за древко и выдернула. Наконечник стрелы вошел неглубоко, но из раны полилась кровь.
Но все эти раны не уменьшили огонь в глазах Ашура и, очевидно, в его сердце. На земляном полу она обнаружила тела еще двух стражников. Огромная дыра зияла на груди одного из них, у другого — копытом единорога — был проломлен череп.
Она обняла его за шею.
— Я позабочусь о тебе, — шепотом утешала она. — Я омою все твои раны, и ты снова будешь здоров.
Шло время, и она вдруг поняла, что они одни. Кел ушел, и с ним все его люди. Через огромный люк в самой задней части пола был виден длинный наклонный туннель, достаточно высокий, чтобы по нему могли проехать всадники по одному. Конечно же, он вел далеко в леса.
Однажды в Рианоте она уже видела нечто подобное. Правитель, удерживаемый в осажденной крепости, послал половину своих людей по такому же туннелю. Его воины тоже выбрались в лес, вернулись к крепости и напали на противника с тыла. Это была замечательная победа.
Она потрепала Ашуру челку и погладила его по носу:
— Ты подумал, что они взяли меня с собой? Вот куда ты убегал?
Конечно, он не мог ей ответить, но она была уверена, что он преследовал мятежников до тех пор, пока не понял, что ее нет с ними.
Кел, должно быть, отправился в путь сразу же после их ссоры. Ей почти стало жаль его людей — они так и не смогли отдохнуть. Но потом она вспомнила Соушейн и Дакариар, и ее жалость улетучилась.
Теперь ей представилась прекрасная возможность поискать хоть что-нибудь, что могло бы пролить свет на планы Кела. Он поведал ей лишь часть своей причудливой сказки, о большей части он так ничего и не рассказал, оставив ее теряться в догадках. Она хотела узнать больше об Ороладиан, о Трех Артефактах, и еще она хотела знать, куда на этот раз отправился Кел.
Она снова подошла к лестнице. Ступени вели вниз, где под землей находились еще этажи. Она их тоже исследует, но позже, прежде всего ей не терпелось взглянуть на личные покои Кела. Свою одежду она захватит по пути.
— Я вернусь, — обещала она единорогу, поглаживая его по морде. — Если кто-нибудь явится — уходи. Ты и так уже ранен. Понял?
Она была почти уверена, что он кивнет головой. Конечно же, он не кивнул. Он спокойно смотрел на нее, пламя в его глазах мягко вспыхнуло.
Она пошла наверх, шагая через две ступеньки. Стражник по-прежнему лежал неподвижно, неловко согнувшись. Она ненадолго задержалась, чтобы рассмотреть его. Он был жив, хоть дыхание его было неглубоким и прерывистым. Если у него сломаны кости, она не сможет это определить.
Она потерла подбородок и перешагнула через него. Она даже не поняла, что она с ним сделала. Магическая сила сама вышла из нее и выбрала направление, с ее стороны не возникло ни единой мысли или усилия. По всему было видно, что он еще не скоро поднимется, поэтому она выкинула его из головы.
Ее одежда была насквозь мокрой, когда она забрала ее из своей камеры. Они прибыли в башню совсем незадолго до того, как она разругалась с Келом, и, конечно, одежда не успела просохнуть.
Люди Кела совершенно устали после изнурительной езды из Дакариара под ливнем, и Ашур преследовал их всю дорогу. Но Кел снова потащил их, невзирая на дождь и ветер. Она решила, что это объясняется тем, что ей все-таки удалось причинить ему боль и пристыдить его. Эта мысль хоть немного порадовала ее.
Или, напротив, его появление объясняется его безумием.
Она выжала воду, насколько это было возможно, из своих одежд и натянула их на себя. Все было холодным и влажным. Ей пришлось сунуть ноги в сапоги. Оружие у нее забрали, и она не представляла, где его теперь разыскать. Она потерла бедро в том месте, где должен висеть ее меч. Без него она все равно чувствовала себя голой.
Она пошла назад к лестнице и поднялась на следующий, самый верхний этаж. Одну за другой она открывала двери, за которыми находились комнаты, похожие на камеру, в которой она была заперта, — пустые, почти без мебели.
Но одна комната выглядела совсем иначе. Она только протянула руку, чтобы взяться за кольцо двери, как смутное ощущение того, что здесь не обходится без колдовских чар, насторожило ее. Не без опаски она вошла внутрь. Даже если бы стены и потолки не были украшены знаками и символами, она все равно узнала бы, что это то самое место, где чародействует Кел. Она силилась прочесть надписи при тусклом свете ламп, проникавшем сюда из коридора. Они были на эсгарианском языке, некоторые из них она вспомнила. Она подавила дрожь, прошла к окну и выглянула из него. Окно смотрело на запад. Отсюда была видна ее родная земля, раскинувшаяся сразу за рекой Лите.
Она больше не сдерживала дрожь и не обманывала себя, что прохладный ветер тому виной. Давным-давно она посмела взять в руки оружие мужчин, научиться пользоваться мечом и щитом. Для эсгарианской женщины это было самым тяжким преступлением. Хуже того, она была вынуждена убить своего брата, когда тот застал ее с мечом в руках. Наказанием за оба преступления была смерть. Но вместо этого она бежала, предпочтя жизнь в изгнании.
Оружие тогда было для нее забавой — элементарные упражнения и танцы, исполняемые в темных залах их родового поместья. Но судьба или боги вмешались, и забава стала образом ее жизни. Она бесприютно скиталась из страны в страну, и только ее меч пребывал между ней и ранней могилой.
А потом она встретила Кимона. Он тоже жил за счет своего меча, был наемным убийцей и служил правителю Роларофа. Он полюбил ее сразу, а со временем и она поняла, что не может не ответить ему любовью. Вместе они спрятали свои мечи и стали искать другой жизни, получше.
Это было много лет тому назад. Сколько ей было тогда — девятнадцать? Двадцать?
Но колесо судьбы завершило круг. Кимон умер, а Путь Меча опять стал единственным для нее путем.
И где-то там, за рекой Лите, еще одна эсгарианская женщина осмелилась нарушить закон. Только женщины могли изучать магию в этой стране, так же как только мужчины могли носить оружие. И тот и другой запрет одинаково сильны. А эта женщина учила ее сына.
Сырая одежда раздражала кожу. Стужа призадумалась, а потом, приведя в действие лишь малую долю собственных магических сил, высушила ее. Это было так легко. Но почему тогда дрожь пробежала по ее спине?
Она заставила себя не думать об этом и продолжила поиски. В одной из стен была дверь, которая вела в соседнюю комнату. Дверь, запертая на два замка, легко открылась перед ней, как и все другие. Могущественные силы переполняли ее, готовые служить при каждой необходимости. Они так долго бездействовали, находились под гнетом, не имея выхода, что теперь казалось — ей едва удается сдерживать их.
