теперь напоминает в нем Кела.
И все же она должна убедиться. Стужа обхватила руками шею Ашура и мысленно помолилась своим богам. Затем отправилась бродить по полю между мертвыми.
Сразу нахлынули воспоминания о других временах, других войнах. В воздухе стоял смрад, в котором отчетливый запах крови смешивался со зловонием нечистот, исходившим от мертвецов. Она остановилась — ее внимание привлек блестящий предмет, лежавший на земле. Медальон на разорванной цепочке из чистого золота, украшенный драгоценным камнем. Она наклонилась, подняла его и отдала Риотамусу — он вместе с Терликом шел следом за ней.
— Победителю, — с горечью сказала она.
К горлу подкатывала тошнота. Она давным-давно распрощалась с военным делом и вовсе не думала к нему возвращаться. Слишком много она воевала в годы юности, слишком часто бродила по полям после битв, как сейчас разыскивая своих друзей.
Страшнее всего смотреть на лица. Грубые лица стариков в шрамах, оставшихся с прошлых боев, юные лица почти мальчиков, жаждавших вкусить приключений. Там торчали белые волосы и седая борода, здесь — гладкий подбородок, не тронутый бритвой. И те, и другие — в крови.
Но все эти лица — старые или молодые, умудренные опытом или невинные как младенцы — смотрели одинаково. Широко раскрытые от ужаса глаза, застывшие рты, искривившиеся в беззвучном вопле, и мертвенно-бледная кожа.
Никто из них не ожидал, что умрет. Никто не был этому рад. Смерть — это бог, и только он решает, кто ей друг, а кто враг. Но кто из людей, солдат, крестьян или королей, пусть втайне от всех, не верит в собственное бессмертие?
Она поморщилась, глядя на запрокинутые лица. В них отразился внезапный ужас, настигший их на острие меча. Она вознесла еще одну молитву богу Оркосу, правителю девяти кругов ада. Пусть со мной все будет иначе, — молилась она. Но она знала — иначе не будет.
К ним присоединился подбежавший Сариус, он раскраснелся и тяжело дышал от возбуждения. Его пышный наряд был забрызган кровью, и с меча, который он держал в руке, стекала свежая кровь. Он воткнул его острием в землю и, оставив его трепетать от удара, бросился обнимать своего короля.
— Мы побили ублюдков — всех, до последнего! — Он поцеловал Риотамуса в губы и снова обнял. — А теперь оставим их гнить, пусть проклятые кости белеют здесь до скончания веков, чтобы никому было неповадно бунтовать!
— Вы похороните их или зажжете погребальный костер, — выдавила Стужа сквозь стиснутые зубы. — Как я поступила с жителями Соушейна.
Сариус высокомерно посмотрел на нее, задрав длинный нос:
— А это не твое дело, сука. Ты здесь больше не нужна. Отправишься в Кир — там тебя ждет темница.
Меч Терлика со свистом покинул ножны.
Риотамус выставил руку:
— Подожди, роларофец. Сариус погорячился, в нем еще кровь играет.
Он оттолкнул юного губернатора. Возмущенный, Сариус собрался возразить, но король шлепнул его ладонью по губам и погрозил пальцем. Сариус надул губы, но язык придержал.
— Мы сожжем мертвых на погребальном костре, — обещал Риотамус Стуже. Он отдал приказ Сариусу, а тот нехотя передал его командиру в красном плаще, стоявшему ближе всех.
— Ни в какую тюрьму ты не пойдешь, — заявил король, когда его любимец вернулся. — Думаю, ты заплатила в этот день большую цену, чем любой из нас.
— Я еще не нашла своего сына.
Она отвернулась от него и продолжила поиски, пнув носком сапога рукоять сломанного меча, попавшую ей под ноги.
— Темные Ангелы без крыльев, — произнесла она вслух, когда Терлик наклонился, чтобы подобрать рукоять. Он взглянул на Стужу, ей показалось, он понял ее. Терлик размахнулся и бросил металлический обломок высоко и далеко. Он полетел, вращаясь в воздухе, сверкая на солнце, и шлепнулся на землю.
— Даже не знаю, как все получилось, — услышала она то, что Риотамус объяснял Терлику, когда она наклонилась, чтобы рассмотреть тело. Лицо было обезображено, но виднелась заросшая черными волосами грудь. У Кела растительности на груди не было. — Когда началось наступление, — продолжал король, — и раздался боевой клич, мне показалось, что моих солдат — тысяча, и куда бы я ни поглядел — видел только красные плащи. Это при том, что нас было всего двести пятьдесят!
Терлик слушал, как и подобало, с серьезным видом, но долго ничего не отвечал. Затем потрогал царапину на плече.
— Вы ведь прежде не участвовали в таких тяжелых боях, верно? — Он подождал, когда Риотамус кивнет. — Во всей этой неразберихе вам могло показаться, что ваших солдат стало больше. Вы победили, потому что ваши люди застигли разбойников врасплох и сбили их с толку. — Он помолчал и кивнул в сторону Стужи: — Она прекрасно все рассчитала.
Ее приятель так легко врал, но ей было совсем не до смеха. Догадка, терзавшая ее, переросла в уверенность.
— Его здесь нет, — объявила она с мрачной улыбкой, но продолжала ходить от трупа к трупу.
Риотамус усмехнулся:
— Должен быть здесь. Никто из них не спасся.
— Говорю тебе, его здесь нет!
Стужа подобрала меч, одиноко лежавший на земле, оба лезвия его зазубрились и затупились. Она обернулась кругом и снова прочесала взглядом все поле. Раздосадованная, резко ударила плашмя мечом о колено. Он со звоном разломился. Стужа сердито отбросила в стороны обломки.
— Должно быть, он использовал заклинание, — тихо пробормотала она.
— Но ведь ты говорила, он не будет готов, — напомнил ей Риотамус. — Ты сказала, ему требуется время, чтобы подготовить свое колдовство. Он должен быть здесь!
Впервые за все время он наклонился и собственными руками перевернул тело, чтобы посмотреть самому. Затем прошел к следующему, бегло оглядел его, потом к еще одному. В его голосе можно было уловить нотки отчаяния.
— Он должен быть здесь!
— Возможно, небольшое личное заклинание, — продолжала она, как будто ее не перебивали. — Какая-то магическая формула, которая позволила ему ускользнуть.
В этот самый миг что-то страшно завыло на дальнем, западном, краю поля. Мужчины застыли на месте и разом повернулись, вглядываясь в ту сторону, откуда шел этот пронзительный, душераздирающий звук, не в силах совладать с дрожью.
Казалось, кровь в венах Стужи превратилась в лед. Она узнала этот пугающий звук. Прикрывая глаза ладонью от лучей опускавшегося солнца, она увидела то, что подтвердило ее самые худшие опасения.
На огромном черном жеребце сидел Кел. Солнце вспыхивало красным светом на коротком клинке, крепко зажатом в кулаке. Сомнений нет — это кинжал, Жало Демона. Он один на земле издает такой адский звук.
Поперек луки седла корчился связанный солдат в красном плаще. Кел удерживал голову келедца на сгибе локтя, как если бы это был младенец. Несчастный крутился и извивался, но безрезультатно, в мертвой хватке колдуна.
Вой кинжала стал еще пронзительнее. Даже здесь, на таком расстоянии, ощущалось, насколько сильна его чудовищная похоть. От этих мощных толчков по коже бегали мурашки, волосы вставали дыбом.
Кел выжидал, он хотел удостовериться, что все увидели и узнали, кто их обманул. Красные плащи первыми пролили кровь в этой схватке, теперь он прольет последнюю. Он поднял кинжал высоко над головой. Луч солнца коснулся металла, и тот зловеще замерцал алым пламенем.
Вдруг Жало Демона сверкнул и вонзился по самую рукоять в грудь келедца. Невыносимый звук смолк — ад разверзся, принимая очередную душу, — но затем раскрылся рот мертвеца, и опять раздались те же
