— Ты, как всегда, прав, — устало проговорила она. — Прости, что жалуюсь, но я…
И почему это в конце любой ссоры она чувствует себя виноватой? Побуждения Марка возвышенны, благородны, а ее упреки звучат совсем по-детски: вот так избалованный ребенок требует, чтобы уставший на работе отец поиграл с ним в прятки.
Флорин порывисто обняла жениха.
— Марк, мне просто хотелось, чтобы сегодняшний вечер был особенным, не похожим на другие. Я словно перенеслась в сказочное прошлое… платье подбирала, прическу… Ты ведь любишь, когда я для тебя наряжаюсь. Я думала, тебе будет приятно.
— Еще как приятно! — Марк чмокнул ее в нос. — У меня есть два часа. И мы успеем побыть вместе.
— За ужином?
Он заметно повеселел.
— Я останусь до конца ужина и еще на пару танцев.
Флорин пригляделась к нему, вспоминая слова Бена: «Наконец-то я вижу хоть одно свидетельство нормальных взаимоотношений между тобою и этим парнем!» Марк Стоут — воплощение всех добродетелей, лучшего мужа здравомыслящей женщине и желать нечего! Разве мать не твердит ей об этом по сто раз на дню в течение последних двух лет?
Девушка снова вздохнула, прислонилась к комоду, привлекла жениха к себе. Марк — сама надежность, сама благопристойность. Позабыв о прическе, она потянулась к его губам, властно требуя настоящего, затяжного, одуряющего поцелуя. Шляпка слетела на пол. Флорин приподнялась на цыпочки, прильнула к нему всем телом, стремясь убедить жениха, что удовольствуется и двумя часами.
— Марк, я люблю тебя! — пылко воскликнула она.
Жених, как всегда, благоухал косметикой от Пьера Кардена. Для имиджа — только самое лучшее, говаривал он. Одежда красит человека. Первые впечатления запоминаются надолго. Уж таков он, Марк: неизменно подтянут, опрятен, безупречен.
— А уж я-то как тебя люблю! — отозвался он, поглаживая нежную щеку длинными, холеными, словно у дантиста, пальцами.
Да что со мной сегодня? — гадала Флорин. Почему я так скептически его оцениваю, когда у Марка и недостатков-то нет? Или я намеренно выискиваю слабые места после того, что наговорил Бенедикт Норденгрен?
— Мне пора назад. Скоро начнут рассаживать участников церемонии. За главным столом.
— Увы! — Ясные зеленые глаза Марка затуманились. — Значит, нам предстоит сидеть в разных концах зала?
— Мое место рядом с шафером. Но первый танец — наш, верно?
— Я сделаю пометку в программке, — усмехнулся Марк, возвращая Флорин корзинку.
Холл почти опустел, но Бенедикт Норденгрен поджидал у лестницы.
— А вот и вы! Гостей рассаживают первыми, Стоут, боюсь, что ваше имя уже называли.
Шафер внимательно пригляделся к Флорин: лицо разрумянилось, губы припухли — такой вид бывает у девушки, которая только что целовалась. И помада стерлась. Но, как сдержанно распрощалась она с женихом: дескать, увидимся после ужина!
Стоут исчез в столовой. Флорин неуютно поежилась под испытующим взглядом Бена.
— У тебя прическа растрепалась… Вон, локон выбился из-под шляпки. Да и помаду подправить не помешает — для фотографий, сама понимаешь, — саркастически улыбаясь, сказал он.
Флорин вспыхнула до корней волос и с трудом сдержала язвительное замечание: не твое, мол, дело!
— Я оставила косметичку в твоей машине. Ты не будешь любезен…
— Нет проблем. А какая она?
— Лиловая сумочка на «молнии» вот такого размера.
— Уже несу.
Бен направился к двери, но на пороге помедлил и хмуро оглянулся — в серых глазах явственно читался упрек.
Когда он вернулся, в холле не осталось никого, кроме Флорин. Бен всунул косметичку ей в руки, а она швырнула ему корзинку. Встав у девушки за плечом, совсем близко, он наблюдал за ее отражением в зеркале.
Флорин выудила помаду дрожащими пальцами. Очень осторожно принялась обводить контур.
— У тебя прелестные губы. Мне они куда больше нравятся такими, как есть.
Розовый тюбик дрогнул в двух дюймах от лица. Девушке отчаянно захотелось одернуть собеседника, заставить воздержаться от новых комплиментов. Не в настроении она, и точка!
— Но сейчас помада очень кстати. А то сразу видно, чем вы со Стоуном занимались в буфетной!
— Его зовут Стоут! — прошипела Флорин, яростно подкрашивая губы.
— Прошу прощения, пусть будет Стоут, — согласился Бен. — Кстати, прическу тоже стоит поправить.
Девушка сорвала с головы шляпку и вручила ему. Бен усмехнулся, глядя сверху вниз на коллекцию дамских аксессуаров. Уму непостижимо, но шляпка с ленточками и корзинка розовых гиацинтов в его руках только подчеркивали мужественность облика Бенедикта Норденгрена!
Флорин надежно закрепила непослушный локон, водворила на место шпильки. Искоса взглянула на спутника. Так и есть, Бен пожирает взглядом ее высокую грудь и обнаженные руки — ведь стоило поднять локти, и свободные рукава соскользнули на плечи! Он заметил, что уличен, и уголки его губ неудержимо поползли вверх.
— Спасибо! — раздраженно фыркнула Флорин, вырывая из его рук шляпку.
— Всегда к вашим услугам, мэм, — протянул Бен. — А теперь, если изъян устранен, пойдем. Нас уже ждут.
Вместо того, чтобы обречь друзей на неизбежную пытку — необходимость поддерживать светскую беседу с незнакомыми людьми, — умница Натали изменила ритуал. Гостей усадили первыми; теперь участникам церемонии, официально представленным, надо было прошествовать через центральный проход к главному столу на виду у всех так, что присутствующие непременно запомнят, кто есть кто.
Флорин и Бен присоединились к группе у входа.
— Мистер и миссис Крейг! — загремел бас распорядителя.
Бен шумно захлопал в ладоши, затем сложил мизинцы и залихватски свистнул. Флорин заткнула уши и смешно наморщила нос. Шафер широко ухмыльнулся, зааплодировал еще громче и заорал:
— Так держать, Джул!
— Подружка невесты и шафер, мисс Флорин Дигби и мистер Бенедикт Норденгрен! — объявил распорядитель.
Бен изящно поклонился, согнул руку в локте.
— Наш выход, мисс Дигби!
Она заставила себя улыбнуться и пошла к столу, ощущая на себе неотрывный взгляд Марка. Едва церемония представления закончилась, Бен услужливо выдвинул для спутницы стул. Флорин сердито отпихнула корзинку к свечам, сорвала перчатки и швырнула их рядом с серебряным прибором.
Усевшись, Бен пробормотал, вроде бы не обращаясь ни к кому конкретно:
— Кажется, в воздухе малость похолодало.
— Я бы предпочла не обсуждать эту тему на глазах у сотни гостей, — тут же отозвалась Флорин.
— Ты на меня злишься.
— Да, и на тебя тоже.
— Тогда прошу прощения. Я и не думал задеть тебя, честное слово. Мне не следовало дразниться.
— Я вовсе не обиделась.
— Тогда зачем швыряться перчатками и надувать губки?
Флорин глубоко вздохнула, на мгновение прикрыла глаза и усилием воли уняла нервную дрожь.
— Повторяю: я не обиделась. И я злюсь не столько на тебя, сколько на Марка, и будь добр, давай на
