бутылкой и не побежали бы сломя голову, но сходили бы обязательно. Не теряя достоинства. Поскольку, как неоднократно говорил сам Миронов: «Суетность — один из самых худших человеческих недостатков».
Еще поплескались в волнах, не заплывая впрочем далеко, поскольку знали коварство океанских волн, способных запросто утащить от берега. Пока Сидихин «принимал морские ванны», Серхио придвинулся поближе к Евгению.
— Так ты этого начальника ожидал?
— Ну, если честно, то не совсем этого. Герман — мужик нормальный.
— И что, ничего в нашем распорядке он ломать не будет?
— Боюсь, что будет, — вздохнул Евгений. — И кардинально.
— В каком смысле?
— Да я и сам не знаю! Видишь же, ничего о деле не говорит! Как будто только отдыхать приехал.
— Может быть, так и есть?
— Какой там! Вот увидишь, вскоре все изменится. Что у тебя в приказе написано?
— Ничего особенного. Меня и мою группу переподчинили этому твоему Герману. До особых указаний. Никаких задач, кроме этой, не поставлено.
— Придется ждать, когда он сам соблаговолит все рассказать. Кстати, не знаешь, как завтра у комиссара машину одолжить? На пару часиков!
— Куда поедем? — оживился кубинец.
— Ты — никуда. А мне с начальством в одно место смотаться надо.
И заметив подозрительный взгляд Тибурона, рассмеялся.
— Не бойся, слово даю — к пирамиде и близко не станем приближаться! Сокровища останутся в целости и сохранности! Ну, так каким образом «лендровер» получить?
— Каким, каким… Просто приходишь, делаешь зверское лицо и говоришь: «Для обороны страны от внешнего и внутреннего врага мне требуется твоя машина на два часа!» Все. Понял?
— А зверское лицо — это вот так? — Евгений скорчил гримасу.
Теперь уже расхохотался кубинец.
— С таким выражением корочку хлеба хорошо выпрашивать, но никак не машину! Даже трусливый комиссар тебя в три шеи вытолкает, если ты ему это «зверство» продемонстрируешь! Смотри, как надо!
Тибурон встал, набычился, глядя исподлобья, нижнюю губу выпятил вперед, и Миронов с изумлением увидел, что человек этот стал как будто массивнее и выше ростом. С таким Тибуроном не хотелось не то чтобы виски пить, но даже разговаривать.
— Парень, да у тебя большие актерские способности! В кино сниматься надо! — восхитился он.
— Какое там кино! — отмахнулся капитан. — Я когда такое лицо делаю, у меня подчиненные за спиной хихикать начинают.
— Это потому что знают тебя как облупленного! А посторонний человек точно испугается. Я и то чуть в плавки не навалил!
Подошел Сидихин, стал вытираться полотенцем.
— Что это вы тут ржете, как два жеребца? — поинтересовался он.
— Пытаемся страшную рожу скорчить, — объяснил Евгений и рассказал, для чего это нужно.
Герман пожал плечами.
— А зачем? Если чего-то хотите добиться от собеседника, он должен чувствовать вашу силу и превосходство. Но прежде него это должны чувствовать вы сами и не испытывать при этом никаких сомнений. Все очень просто.
Может, это и было просто для матерого оперативника, но лично Евгений, вовсе не считавший себя мямлей и размазней, давно понял, что в спорах истина не рождается, а гибнет. Поэтому старался не спорить. Наверное, не имел этой самой внутренней убежденности. Даже когда знал, что абсолютно прав, он оставлял маленькую лазейку для сомнений, для варианта: «А вдруг я все-таки ошибаюсь?» При этом практически никогда не ошибался в оценке людей или ситуации.
— Ну что, — спросил Сидихин, — до ужина долго ждать?
Миронов глянул на часы.
— Есть еще время. Проголодались?
— Нет, не особенно. Просто хочу прогуляться по городку, посмотреть, что здесь и как. Не возражаете?
Офицеры переглянулись.
— Не очень, — за двоих ответил Евгений. — Только солдата с собой возьмите на всякий случай. Примерно час в вашем распоряжении есть.
— Устраивает. Какого взять? — не сопротивляясь, согласился на сопровождение Герман.
— Любого.
Сидихин оделся, махнул одному из бойцов, приглашая за собой, и величаво удалился.
— И куда это его черти понесли? — задумчиво сказал Миронов, глядя на две удаляющиеся по пляжу фигуры.
— Плюнь, — посоветовал Тибурон. — Погуляет и вернется. Если я правильно понял, он раньше в Анголе не бывал. Вот и интересно.
— Кто его знает, бывал или нет, — протянул Евгений. — Этот дядька еще тот темнила. Сталкивался я с ним по работе. И подозреваю, что он что-то задумал. Только вот смешное или интересное?
Оказалось, и то, и другое. Евгений и Серхио сидели на стульях перед входом в отель и потягивали уже немного степлившееся пиво из похищенных ими банок, когда прямо к ним подъехал уже знакомый «лендровер», и из кабины его вылез не владелец, то есть комиссар, а Сидихин!
— Лихо! — оценил Миронов. — И как же у вас получилось убедить этого жлоба? Вы разве португальский знаете?
— Почему жлоба? — удивился Герман. — Милейший человек — здешний комиссар! И португальский для общения с ним не нужен, он вполне по-испански понимает. Машину дал без ограничений: сколько нужно, столько и можем кататься. Тут заправка есть?
Тибурон и Миронов переглянулись. Ничего себе сюрпризы преподносит заезжий начальник.
— Есть колонка, только там никто не работает, самому качать надо.
— Солдата возьмите, чтобы ручкой поработал, — посоветовал Сидихин. — Вот ключи!
Офицеры опят переглянулись.
— Ну что, на пальцах кинем? — предложил Серхио.
— Да ладно, я съезжу. Только, действительно, дай кого-нибудь из солдат. Там помпа ржавая.
Качать ручку насоса было тяжело. Жара уже начала спадать, но все равно столбик термометра торчал около отметки в тридцать градусов. Пока залили полный бак, замучались оба, и солдат, и Евгений. Вернувшись в отель, Миронов первым делом залез под душ и только потом спустился в ресторан, служивший отряду столовой.
Все уже поужинали и разошлись. Только Сидихин и Тибурон сидели за столом, каждый с банкой пива. Евгений взял тарелку со своей порцией ветчины с фасолью, стакан компота и подсел к ним.
— О чем речи держим? — поинтересовался он.
— Рассказываю о заброшенном храме, — повернулся к нему Серхио. — Надо бы туда еще одну поездку организовать.
Миронов насторожился, ожидая реакции Германа. Может быть, хоть сейчас скажет что-то типа: «Нет, хлопцы, не время сейчас по храмам лазить! Завтра начинаем операцию. А сделать нам предстоит то-то и то-то».
И опять ошибся в своих ожиданиях. Сидихин затянулся кубинской «Популарес» и поддержал Тибурона:
— А что? И вправду можно съездить! Вот капитан говорит, что у вас даже проводник есть. Это что, португалец?
— Ну, да, — кивнул Евгений. — Единственный здесь белый человек. Кроме нас, конечно.
— Видел я его, — задумчиво сказал Герман. — Скользкий он мужик. Вам бы лучше подальше от него держаться.
— Мы как-то и не братаемся с ним, — промямлил Евгений. Что такого Сидихин углядел в безвредном
