посмотрела на Ренату вопросительно. – Вы думаете, это поможет?
– Что – это?
– Если я к врачу пойду?
– Вы так говорите, словно речь идет о походе к чудотворной иконе, – улыбнулась Рената. – Обратиться к врачу – это просто норма. Житейская норма.
– А можно я к вам обращусь? – спросила Тина. – Вы ведь врач, правда?
– Правда, – кивнула Рената. – Но обратиться ко мне вряд ли получится. Я живу в Петербурге, сегодня уезжаю. Разве что когда рожать будете, – улыбнулась она, – можете к нам в больницу приехать. Если вам не покажется это странным.
– Мне ничего странным не покажется, – вздохнула Тина. – И Виталик меня куда угодно готов отвезти. Хоть в Англию, хоть даже на Марс. Да я и сама куда угодно готова… Я растерялась, понимаете? – Она шмыгнула носом, как маленькая. – Вот вы сказали, я увлекающаяся. А я не увлекающаяся, а просто подверженная влияниям. Виталик говорит, что я без царя в голове и что у меня нет характера. Но если вдуматься, у него и у самого его нет. Хотя он успешный и все такое.
Рената поняла, что разговор уходит слишком далеко от темы. Неизвестно, имелся ли царь в голове у Тининого мужа, но у нее самой такового не было точно, поэтому ее легко заносило куда угодно.
– Я попрошу вашего мужа, чтобы он вызвал «Скорую» прямо сюда, – не вопросительно, а утвердительно сказала она, вставая со скамейки. – И оставлю вам свою визитку. Если в самом деле надумаете в Петербурге рожать, милости прошу.
Правда, протягивая Тине карточку, Рената вспомнила, что сама к тому времени, возможно, будет уже не на работе, а в декрете. Да и вообще неизвестно, где она будет… Но сообщать об этом Тине она сочла необязательным. В конце концов, вряд ли та действительно отправится в Питер ради родов в какой-то неизвестной клинике.
– Не надо «Скорую», – покачала головой Тина. – Он меня и так отвезет. Хоть прямо отсюда в Лондон.
– Ну вот и прекрасно, – сказала Рената. – Счастливо вам, Тина. Все у вас будет хорошо.
– Вы правда так думаете? – с надеждой спросила она.
– Уверена.
Кивнув Тине на прощание, Рената вышла из ротонды. Виталик ожидал у поворота аллеи и сразу бросился к ней.
– Ну что? – торопливо спросил он.
– Отвезите ее в больницу, – сказала Рената. – Прямо сейчас, пока она не передумала. Вы знаете какую-нибудь приличную клинику?
– Господи! – воскликнул он. – Да я!.. Я уже все про эти дела знаю! Я же ей что только не предлагал! Где сама Алла Пугачева, то есть дочка ее, эта, как там… Да я ее куда угодно!..
– Куда угодно не надо, – улыбнулась Рената. – Дочь Пугачевой, мне кажется, рожала в Англии, туда вы еще успеете свою жену отвезти. А сейчас время дорого. Везите куда-нибудь поближе. Главное, поторопитесь.
Забыв обо всем, супруг бросился к Тине в ротонду, а Рената направилась к выходу из парка. Прогулка, конечно, получилась не такая созерцательная, как она предполагала, но, может, это было и хорошо: участвовать в простых и внешних, даже посторонних событиях было ей сейчас более необходимо, чем копаться в собственной душе.
Глава 9
– Вот от кого не ожидал, так это от тебя!
Сковородников потер ладонью лоб и нервно заходил по кабинету. Каждый раз, когда он ходил вот так вот от стены к стене, Ренате казалось, что он сейчас ударится лбом о старинные низкие своды – очень уж он был массивный.
– Почему же ты не ожидал, что я могу забеременеть? – улыбнулась Рената. – Кажется, ты наблюдаешь разнообразные беременности ежедневно и в больших количествах.
– Я даже твою беременность когда-то наблюдал, если помнишь, – хмыкнул Сковородников. – Не слишком приятные, скажу тебе, пережил ощущения, пока ты не заверила, что я не имею к ней никакого отношения. Но тогда это хоть на что-то было похоже! А теперь что?
– А что теперь изменилось? – пожала плечами Рената. – Здоровье у меня, как выяснилось, осталось просто-таки девическое. Это радует.
– Я всегда говорил, что ты не женщина, а ледяная глыба, – сердито сказал Сковородников. – Извини, конечно, но других слов не подберу. Нашла время рожать!
– Не понимаю, что тебя так возмущает.
– Да то, что не время сейчас для этого! Я же в минздрав ухожу. Как раз собирался всем сообщить. А тебя соответственно на свое место планировал. И вот тебе здрасьте-нате! Мы рожать надумали! От кого, кстати? – поинтересовался он.
– Милый Павел, ты снова не имеешь к этому никакого отношения! – засмеялась Рената.
– А ты переменилась, – покрутил головой Сковородников. – Может, и зря я тебя ледяной глыбой обозвал. Тем более что фигура у тебя, надо признать, не приобрела за все эти годы ни капли монументальности. И вообще ты осталась сексуально привлекательной, так что твоей беременности удивляться в принципе не приходится. Ладно, Рената Флори. – Он хлопнул рукой по столу. – Решение твое идиотское, это точно. Но ты его приняла. А в таком случае тебя бульдозером не сдвинешь, уж я-то знаю.
– Ну почему же меня бульдозером не сдвинешь? – не согласилась Рената. – По-моему, я всегда прислушивалась к разумным доводам.
– По работе – да. Но не в этой самой сфере. – Он покрутил рукой у себя над головою, видимо, изображая некую возвышенную высь. – Не в личной жизни, короче. Когда уезжать собираешься?
– Через неделю.
– Как-то это все-таки глупо, по-моему, – заметил Сковородников. – Куда тебе торопиться? Рожать же, говоришь, в апреле? А сейчас еще декабрь. Доработала бы до декрета. И вообще, могла бы у нас родить, а потом уж…
– Что потом уж? Младенца в Москву перевозить под Иркины причитанья, что она меня, бедняжку, из родного дома с ребенком выгнала? Ей и без меня несладко.
– Зять так на работу и не устроился?
– Так и не устроился. И не собирается уже. Хорошо, что у них еще деньги есть, которые ему IBM при увольнении выплатила. На них пока и живут. А вообще – сломался он. То ли от действительной нагрузки надорвался, то ли с самого начала слабый был – это теперь неважно. Но сломался совершенно и, по-моему, бесповоротно. Правда, согласен с детьми сидеть, если Ирка в университет поступит. К этому у него отношение, по счастью, вполне американское. Ну, бог с ним! В общем, я хочу уехать пораньше и устроиться в Москве. Неизвестно же еще, что со мной через месяц-другой будет. Может, на сохранение придется лечь, вот и все жизнеустройство. А рожать буду у Валентины Казимировны, я с ней уже договорилась.
Валентина Казимировна заведовала в Москве роддомом такого же традиционно хорошего уровня, как тот, в котором Рената работала в Петербурге. Она была маминой институтской подругой, и доверить ей себя вместе со своим ребенком Рената могла без опаски. К тому же Валентина Казимировна пообещала, что на несколько месяцев, оставшихся до родов, оформит Ренату на работу, чтобы она могла нормально уйти в декрет.
В общем, Ренатино поведение выглядело не так уж глупо, и его можно было не считать безрассудным. Тем более что чем основательнее Иркино семейство устраивалось в Озерках, тем яснее Рената понимала: при всей ее любви к дочери и внукам такая вот единая и тесная жизнь с ними одной большой семьей – не по ней. Ни сейчас, ни тем более в будущем.
Что будет представлять собою ее жизнь в Москве, она не знала. Но в том, что должна решительно свою нынешнюю жизнь переменить, пока на это есть еще время, не сомневалась.
– Ладно, что уж теперь, – вздохнул Сковородников. – Когда едешь? На вокзал хоть тебя отвезу. Вещей же, наверное, у тебя вагон.
– Да нет, – пожала плечами Рената. – Вещей я немного с собой беру. Там все есть.
