выполнения боевой задачи и удержания Сталинграда больше нет. Русские уже теперь осуществляют прорывы в разных пунктах фронта, так как целые участки оголены ввиду гибели людей. Героизм командиров и солдат не сломлен, несмотря ни на что». Командующий просил предоставить ему теперь свободу действий как в отношении попытки пробиться на юго-запад оставшимися силами, так и «в смысле прекращения борьбы». Ответная телеграмма за подписью Гитлера гласила: «Капитуляция исключена. 6-я армия выполняет свою историческую задачу тем, что благодаря ее упорному сопротивлению до последнего становится возможным образование нового фронта и оттягивание армейской группировки с Кавказа».
С 25 января штаб 6-й армии находился в Сталинграде в подвале здания универмага. Своим генералам, задававшим вопрос «какой смысл бороться дольше и не следует ли положить этому конец», Паулюс продолжал твердить: «Важен каждый день, выдержанный нами, чтобы выиграть время для создания нового фронта… Поэтому весь ход войны решающим образом зависит от нашего поведения под Сталинградом».
Утром 26 января соединения 21-й армии, расколов котел надвое, встретились в районе поселка Красный Октябрь и Мамаева кургана с частями 13-й стрелковой дивизии 62-й армии. Немецкие войска были расчленены на южную группу — в центральной части города (остатки девяти дивизий под номинальным командованием Паулюса) и северную — в районе заводов «Баррикады» и тракторный (остатки двенадцати дивизий во главе с командиром 11-го армейского корпуса генералом Штрекером). С 27 января начались бои по ликвидации противника, который «даже и в таких условиях продолжал упорно сопротивляться». Завязались уличные бои, советская артиллерия, за исключением полковой, получила приказание прекратить огонь по южной части Сталинграда, поскольку стрельба стала опасной для своих же войск. В ночь на 29 января соединения 64-й армии генерала М.С. Шумилова преодолели реку Царица и вышли в центр города.
30 января в Третьем рейхе отмечали десятую годовщину со дня назначения Гитлера канцлером Германии. По этому случаю четырем генералам, в их числе Фридриху Паулюсу, было присвоено звание фельдмаршала. Командующий 6-й армией узнал эту новость утром следующего дня. Жест фюрера Паулюс абсолютно верно расценил как приглашение в «клуб самоубийц», но стреляться не стал: «Он думает, что я пущу себе пулю в лоб, но я не собираюсь оказывать ему эту любезность». Буквально через три часа в двери штаба 6-й армии «постучались» бойцы 38-й мотострелковой бригады полковника Бурмакова. Воскресным днем 31 января 1943 года в советский плен сдался первый немецкий фельдмаршал, один из главных авторов плана «Барбаросса». Южная группировка прекратила сопротивление и выбросила белые флаги.
Советское правительство немедленно опубликовало специальное коммюнике, в котором сообщалось о капитуляции и приводились фамилии всех старших офицеров.
Между тем северная группа не сложила оружия, и ее пришлось добивать. «Всю ночь работали артиллеристы, — пишет генерал Батов. — Местами они ставили орудия почти вплотную. Пушки стояли в две линии. Вторая линия — в виде яруса. 1 февраля на НП было необычное оживление. Наблюдательный пункт армии оборудован в основании насыпи окружной железной дороги. Стереотрубы выведены между шпал. Прибыли Рокоссовский, Воронов, Телегин, Казаков. Все хотели видеть могучую работу артиллерии: только в 214-й восемь артполков усиления, свыше сотни орудий стояли на прямой наводке. И вот вся эта мощь загрохотала. После трех-пяти минут из блиндажей, из подвалов, из-под танков начали выскакивать, выползать немцы. Одни бежали, другие становились на колени, обезумев, вздымали к небу руки. Некоторые бросались обратно в укрытия, скрывались среди столбов дыма и взвихренного камня и снова выскакивали… Всего 15 минут продолжалась эта неистовая артподготовка. Началась атака. Но в Спартановке уже никто не оказывал организованного сопротивления».
Почти сразу после артиллерийского удара стали появляться белые флаги, но в отдельных местах бой продолжался еще сутки. Наконец, утром 2 февраля выстрелы стихли, остатки северной немецкой группировки сдались в плен. Те, кто предпочитал смерть плену, стрелялись, как командир 371-й пехотной дивизии генерал Штемпель, иные подрывали себя. Кто-то мелкими группами пытался из руин города уйти через заснеженную степь на юго-запад. Но из кольца не вышел ни один человек. Среди немецких солдат ходили слухи, что неизвестному унтер-офицеру все-таки удалось пересечь линию фронта и добрести в расположение 11-й танковой дивизии, чтобы через сутки погибнуть на перевязочном пункте от разрыва шальной советской мины.
Битва на Волге закончилась. На весь мир было объявлено, что за время ликвидации котла войска Донского фронта взяли богатые трофеи: 5762 орудия, свыше 3 тысяч минометов, свыше 12 тысяч пулеметов, 156 987 винтовок, 744 самолета, 1666 танков, 261 бронемашину, 80 438 автомашин и прочее, прочее, прочее. Непонятно только, откуда в котле взялось столько танков и самолетов?
«Цифра неверная, — заметил Паулюс, когда ему перевели сводку Совинформбюро, — у нас танков было не больше 150».
«Возможно, они считают и русские», — пожал плечами полковник Адам.
В ходе операций «Уран» и «Кольцо» в плен попали почти 108 тысяч человек, в том числе около 2500 офицеров и 24 генерала. Свыше 70 тысяч вражеских солдат и офицеров погибли в окружении, 42 тысячи раненых немцев удалось эвакуировать. С 19 ноября 1942 года по 2 февраля 1943 года Красной Армией было захвачено и уничтожено около 400 тысяч немецких, румынских, итальянских и прочих «крестоносцев», до 2 тысяч танков и штурмовых орудий, более 10 тысяч орудий и минометов, около 3 тысяч самолетов. Наши потери в Сталинградской наступательной операции составили 486 тысяч человек (155 тысяч — безвозвратно), 2915 танков, 3590 орудий и минометов, 706 самолетов.
Разъяренный Гитлер поклялся, что до конца войны никому больше не присвоит звания фельдмаршала. Соврал, конечно.
Три дня потрясенная Германия, закрыв все увеселительные заведения, слушала музыку Вагнера — что-то из «Гибели богов» и размышляла о будущем: «Немецкий народ, который, находясь под влиянием нацистской пропаганды, не осмысливал до конца серьезности военного положения, вдруг осознал всю тяжесть кризиса и был поражен ошеломляющим известием».
Рокоссовский впервые принял капитуляцию целой немецкой армии во главе с фельдмаршалом и сам стал генерал-полковником. Во всех советских штабах лихорадочно строчили наградные представления и вертели дырки для орденов, а командиры люто ревновали друг друга к обрушившейся на их головы славе.
