Генеральские баталии за сталинградские лавры продолжались еще четверть века, пока не выяснилось, что решающим пунктом советско-германского фронта был не Сталинград, а Малая земля.
К примеру, генерал Чистяков, человек вполне адекватный, жизнерадостный, со здоровым чувством юмора, не удержался и тридцать лет спустя, сдабривая свои мемуары красочными байками, тоже взял в плен «фельдмаршала», в которые он произвел генерала артиллерии Гейтца: «В эти дни мне много пришлось разговаривать с военнопленными, в том числе и с командиром 8-го армейского корпуса генерал-полковником артиллерии Гейтцем, тем самым, которому, после того как генерал-фельдмаршал Паулюс сдался в плен, Гитлер присвоил звание фельдмаршала и назначил командующим окруженной группировкой. Во время разговора фельдмаршал Гейтц попросил позволения задать мне первый и главный вопрос. Я разрешил, а пока он говорил переводчику по-немецки, я думал: «Что ж это его интересует? Какой такой первый и главный вопрос?» Переводчик обращается ко мне:
— Фельдмаршал… спрашивает, сколько вам лет?
Вот тебе и вопрос! Военной тайны тут нет, поэтому ответил:
— Мне сорок один год.
Он понурил голову.
— Да, господин генерал, победа за вами, а мы войну проиграли.
Больше он ничего не сказал. На вид ему было лет семьдесят, и я казался ему молодым».
Большинство командующих и командармов было удостоено правительственных наград и очередных воинских званий. Только Еременко хоть и был награжден орденом Суворова, но остался генерал- полковником. Вконец расстроенный несправедливым к себе отношением и неудачами под Ростовом генерал занедужил и попросил Сталина освободить его от должности командующего фронтом, дабы подлечить открывшиеся раны. 29 января в командование войсками Южного фронта вступил генерал-лейтенант Р.Я. Малиновский.
24 января Северная группа Закавказского фронта была преобразована в самостоятельный Северо- Кавказский фронт, в состав которого вошли 9, 37, 44-я и 58-я армии, Кубанский и Донской гвардейские кавалерийские корпуса. Командующим остался генерал И.И. Масленников. Новой директивой Ставки ему предписывалось: конно-механизированную группу генерала Кириченко направить на Батайск для удара в тыл противника и овладения, во взаимодействии с левым крылом Южного фронта, Батайском, Азовом, Ростовом; 44-й и 58-й армиям, наступая в направлении Тихорецкая — Кущевская, разгромить отступающие части 1-й танковой армии, выйти на рубеж Батайск — Азов — Ейск и быть готовыми к форсированию Таганрогского залива; 9-й армии нанести удар на Тимашевскую, 37-й армии — на Краснодар с задачей во взаимодействии с Черноморской группой «окружить, разгромить или пленить».
Войскам Черноморской группы генерала Петрова уже не было никакого смысла прорываться на Тихорецкую. Поэтому им было приказано всего лишь освободить Новороссийск и Таманский полуостров, с тем чтобы не допустить бегства противника в Крым. Дальнейшей задачей иметь захват Керченского полуострова, что было подтверждено директивой Военного совета Закавказского фронта от 24 января.
Однако что-то не получалось у Петрова ни на «Море», ни в «Горах». Наверное, потому, что здесь противник оказал настоящее сопротивление, а «прорыв не был должным образом организован».
Наступление 47-й армии, наносившей главный, отсекающий удар через станицы Абинская и Крымская в общем направлении на Темрюк, захлебнулось, не помогло и снятие с должности командарма Камкова (Федора Васильевича отправили получиться на ускоренные курсы Военной академии Генштаба, но армию ему больше никогда не давали) и назначение на его место 25 января генерала Леселидзе. Целую неделю, начиная с 26 января, армия безуспешно пыталась проломить оборону 5-го армейского корпуса. На отдельных участках удалось продвинуться на 400–500 метров.
Несколько лучше дело у соседей справа. 46-я армия, которую принял генерал-майор И.П. Рослый, до этого командовавший 11-м гвардейским стрелковым корпусом, продолжая преследовать противника, освободила Нефтегорск, Апшеронск, Майкоп и 2 февраля форсировала Кубань, овладев Усть-Лабинской. А еще через два дня соединилась с войсками 37-й армии Северо-Кавказского фронта.
18-я армия 25 января выбила арьергардные части 46-й пехотной дивизии из Нефтяной и Хадыженского, выйдя к концу месяца на левый берег Кубани. Все попытки преодолеть реку были отбиты противником. Как отмечает А.А. Гречко, успешному продвижению армии мешало слабое руководство войсками: «Уже 23 января управление войсками армии было нарушено, а с 27 января по 1 февраля и вовсе потеряно». К тому же в ходе наступления в горах застряла почти вся артиллерия усиления. Войсковая артиллерия и минометы поспевали за пехотой, но зато отстали снаряды и мины к ним. Почти анекдотом в данной ситуации, когда и отступающая и наступающая стороны действуют вдоль одних и тех же коммуникаций, выглядят сетования советских генералов на то, что артиллерия и тылы отстали «из-за недостаточно развитой сети дорог и крайне плохого их состояния», а немцы в то же время пользовались «широко развитой сетью дорог, которые были в хорошем состоянии»(?). Складывается впечатление, что по мере продвижения Красной Армии «автобаны» автоматически превращаются в непролазные грунтовки или даже растворяются в окружающей среде.
56-я армия силами 10-го гвардейского стрелкового корпуса и 76-й морской стрелковой бригады при содействии партизанских отрядов, преобразованных в истребительные батальоны, до конца января билась за Горячий Ключ, пытаясь прорваться к Краснодару, но и здесь противник отступать не планировал. Краснодар был для немцев чрезвычайно важен как железнодорожный узел и главная база снабжения всей 17-й армии в условиях, когда Керченский пролив был еще забит льдом. На этом направлении держал оборону 44-й. армейский корпус генерала де Ангелиса, бойцы которого оставили описание жесточайших боев:
«Они подходили. Как вчера и позавчера. Лишь на одном из четырех была форма, и лишь один из трех, в лучшем случае, имел винтовку. Тяжелого оружия не было вовсе. Они кричали «Ура!» и поднимались в атаку. Впереди молодые офицеры, некоторые прямо с учебной скамьи. За ними мальчики тринадцати- четырнадцати лет, старики, инвалиды. Собирали всех. Немецкие пулеметы скосили первую волну. Идущие за ними поднимали ружья раненых и убитых и продолжали атаку. Судя по лицам, здесь были все кавказские национальности. Скоро горы убитых и раненых лежали уже в сорока метрах от позиций 3-го батальона… Этот ад продолжался четыре дня. Они шли снова и снова, используя горы своих собственных мертвых в качестве прикрытия. За этими страшными брустверами они перегруппировывались и с леденящим кровь криком «Ура!» снова бросались в атаку…
Серьезно раненный русский лейтенант был обнаружен еще живым. Когда капитан Винзен попросил его объяснить причины резни, русский пожал плечами и сказал: «Вы, немцы, знаете, как воевать; мы только учимся».
Учились они хорошо. Но иногда все еще допускали серьезные ошибки, которые обходились им недешево. Так, командиры этих отрядов «красной самообороны» и партизан руководили своими людьми необычным образом. Они отдавали подчиненным офицерам боевые приказы по радио, в прямом эфире, вместе с устрашающими угрозами: «Если не выполните задачу, я вас расстреляю!» или: «Начнете отступать, я прикажу открыть огонь по вашей части!» Передовая служба радиоперехвата 125-й пехотной дивизии слушала все это, и Рейнгардт со своим штабом всегда заранее знал, где ожидать противника. Его тактические резервы постоянно оказывались в нужное время в нужном месте».
2 февраля последовал приказ Ставки дополнить безуспешные фронтальные атаки 47-й армии фланговым ударом 56-й армии в направлении Крымской, а Краснодар брать ударом с севера силами 18-й армии. Но все было тщетно. Немцы прочно встали в оборону. За следующие три дня лишь части 18-й и 46-й армий сумели продвинуться на 8–10 километров.
Наибольшего успеха к началу февраля добились войска Северо-Кавказского фронта, поскольку противник «наступал» здесь в том же направлении — на Ростов. В результате армии левого крыла оттеснили части 17-й немецкой армии в район северо-восточнее Краснодара. 24 января был освобожден Армавир, 30 января — Тихорецкая. 58-я армия генерала К.С. Мельника преодолела 160 километров и достигла побережья Таганрогского залива у Ейска. Правофланговые 44-я армия и КМГ вышли на подступы к Ростову с юга. Однако танковая армия Макензена уже ушла.
