и женщина не разговаривали и не смотрели друг на друга: тела их шагали, но души оставались на лужайке, покинутой ими несколько минут назад, перед другим сооружением – для них всё длилось прекрасное мгновение, когда одна предложила, а другой принял.
И внезапно перед ними выросло здание: колонны, волюты, мрамор и железо – куда огромней, чем мавзолей Уйалдера, и всё же фундамент его даже не угадывался. Мистер Ребек, только что сделавший открытие, что миссис Клэппер несколько меньше ростом, чем казалась, принялся смотреть на неё сверху вниз.
– Какая громадина, – сказал он. Он так и не сумел полюбить мавзолеи, особенно большие, но как следует постарался, чтобы в его голосе прозвучало восхищение.
– Я захотела, чтобы он был большим, – ответила миссис Клэппер, – я хотела, чтобы все знали, кто здесь погребен. – Она остановилась на мгновение, чтобы вытряхнуть камешек из туфли. – Я, знаете ли, не была обязана устраивать ему пышные похороны, то есть, в завещании ничего об этом не говорилось. Его партнер мне сказал – партнера зовут мистер Хэррис – так он сказал: «Знаешь, Гертруда, всё, чего хотел Моррис – это тихие скромные похороны, возможно, парочка друзей – и никаких речей ради Бога». Он сказал: «Поверь мне, Гертруда, мы частенько об этом говорили, и он повторял, что не хочет, чтобы ты стреляла из лука над его могилой или приглашала Великого Раввина», – подняв брови, она взглянула на мистера Ребека. – Он чуть ли не на колени встал. Ну, так я ему сказала: «Мистер Хэррис, я хочу, чтобы вы знали: я ценю вашу заботу об интересах Морриса…» – да, примерно так я и сказала. – «Только я думаю, что знала своего мужа самую малость лучше, чем вы, извините, потому что я была его женой. У Морриса будут пышные похороны», – сказала я. – «И много народу. А ещё для него будет выстроен огромный дом, мраморный, такой, какой он хотел. Возможно, вы не хотите платить за такие отменные похороны, мистер Хэррис, ладно, я сама заплачу. И не указывайте мне, как хоронить моего мужа», – сказала я ему. – «Когда вы умрёте, Боже сохрани, у вас, возможно, будут тихие скромные похороны, и никого на них не пригласят, а на могиле построят что-нибудь, размером с сырницу, но не учите меня, как мне хоронить моего мужа».
Заканчивая рассказ, она ускорила шаг и дышала теперь несколько тяжелее. Мистеру Ребеку пришлось сделать три резких шага, чтобы попасть с нею в ритм.
– Мы могли бы идти и помедленней, если вы устали, – предложил он. С мгновение она глядела на него так, как если бы он выскочил из-за куста и схватил её за руку. Затем улыбнулась.
– Нет, – сказала она. – Со мной всё в порядке.
Но замедлила шаг столь же неожиданно, как до того ускоряла.
Поднявшись наконец на низкий холм, они повстречали мужчину и женщину, которые приветствовали их, как своих спасителей и спросили, не знают ли они, где находится какая-то могила. И мистер Ребек совершил ошибку, выйдя из роли случайного посетителя, ищущего покоя. Он им объяснил.
Он тщательно давал им указания, ни на миг не заметив внезапного изумления в глазах миссис Клэппер. Те двое устали, сердились друг на друга и казались совершенно потерянными, и ему было приятно, что он им может помочь. Поэтому он и пустился в такие подробности. Он сказал, по какой дороге надо идти и на какие тропинки сворачивать, чтобы найти нужную дорожку, посоветовал считать мраморных ангелов, велел повернуть направо у очередного ангела, и ещё добавил, что могила, которую они ищут, очень близко к тропе, и они её легко найдут. Мужчина и женщина были ему очень благодарны и, когда они двинулись дальше, женщина обернулась и помахала ему рукой. Он помахал в ответ.
Наконец он повернулся к миссис Клэппер, встретился с ней взглядом и понял, что совершил тактическую ошибку. В глазах её задумчивость смешалась с удивлением и некоторым ужасом. Она ещё ни разу на него так не смотрела, и страх, который обычно легко приходит к чувствительным людям, одолел его. Он как-то не подумал, какое впечатление могут на неё произвести его познания. Его спросили, куда идти, как происходило время от времени в течение девятнадцати лет, а он знал дорогу. Теперь в лучшем случае эта женщина обратит внимание на его необычность, возможно, сочтет его ненормальным, и уж всяко – человеком с феноменальной памятью. Её это позабавит, кажется, её легко позабавить, но со временем она станет думать о нем, как не совсем о человеке. И это – ещё лучшее, что может случиться. А в худшем случае это её не позабавит. Она забросает его вопросами, и ему придется врать, как уже однажды приходилось. Это угнетало его. Не хотелось снова ей лгать, да и знал он, какой он неумелый лжец. Прежде чем те двое скрылись из виду, он отвернулся и посмотрел на мавзолей, засунув руки в карманы и запрокинув голову.
– Ну что же, – сказал он, надеясь, что вид у него оценивающий, но дилетантский. – Это, конечно же, огромный дом, – и попал в точку. Не требовалось прожить девятнадцать лет на кладбище, чтобы до такого додуматься. Можно просто взглянуть на мавзолей и увидеть, как тот огромен. – Да-да, конечно, – снова сказал он.
Миссис Клэппер позади него сказала:
– Надеюсь, они найдут ту могилу, которая им нужна.
– Я тоже, – сказал мистер Ребек. – Я бы очень легко мог их послать не в том направлении, я был не вполне уверен.
– О! – миссис Клэппер теперь стояла с ним рядом. – Вы казались таким уверенным.
– Ну, знаете, как это бывает, – мистер Ребек с надеждой улыбнулся ей, – человек терпеть не может, когда другие думают, будто он не знает, как куда-то пройти.
Миссис Клэппер ответила улыбкой.
– Конечно, я понимаю.
Наступило долгое молчание, во время которого мистер Ребек рассматривал мавзолей мистера Клэппера с безумным восторгом, а миссис Клэппер рылась в сумочке, ища платок. Ей пришлось его как следует поискать, потому что она смотрела на мистера Ребека, а когда платок нашелся, она немного подержала его в руке, а затем снова запихнула в сумочку.
– Какой-то там надгробный камень, – спокойно сказала она. – Это меня всегда доставало. Мавзолей – да-да, мавзолей, это я ещё могу понять. Но какая-то каменная плита, одна из тысячи, из пяти тысяч – здесь требуется очень хорошая память.
– А у меня очень хорошая память, – сказал мистер Ребек. Что же, пусть это будет чудом для гостиных. – Я могу взять колоду карт, и…
– Да, я вижу, что у вас – хорошая память, – рассеянно сказала миссис Клэппер. – Это, должно быть, истинное благословение. А вот я… Я вечно что-нибудь забываю. Так вы нашли свои часики?
Вопрос был задан настолько ровным, без всякого выражения голосом, что мистер Ребек лишь мгновение спустя осознал, что это вообще вопрос. А осознав, поспешно ответил, не глядя на свою руку:
– Да, нашел. Как раз на Фэарвью-авеню, примерно в миле от ворот. Я их, наверное, уронил, когда разговаривал с вами, и даже не заметил этого.
Говоря, он взглянул на свое запястье. Как и вся рука, оно было загорелым и покрытым редкими черными волосками. Он не сразу поднял глаза.
– Сегодня я оставил их дома, – негромко сказал он. – Их надо починить, – он медленно поднял глаза и посмотрел на миссис Клэппер. – Небольшая неисправность.
Долгое время миссис Клэппер смотрела на него, а он – на неё. «Нет ничего удивительного в том, чтобы встретиться с кем-то взглядом, – подумал он, – глаза немного спустя начинают слезиться и шея устает, но душа далека от поверхности глаз, и даже не знает, что же там, вовне, творится». И тогда он снова посмотрел на миссис Клэппер. Прямо в глаза и с достоинством. И смотрел, пока она не начала расплываться и выходить из фокуса. И наконец миссис Клэппер первая отвела взгляд. Она подошла к ступенькам мавзолея и села.
– Хорошо, – сказала она. – Забудем это. Забудем, что я о чем-то спрашивала. Женщине не следует играть в детектива. Это вынуждает людей ей лгать, и тогда она их ловит на лжи, и начинает гордиться собой. Забудем, о чём я спрашивала. Я – вздорная старая баба, и я слишком многое хочу знать. Не рассказывайте мне ничего.
Мистер Ребек потер рукой загривок и почувствовал, что загривок потный. Совершенно внезапно он улыбнулся и сказал:
– Подвиньтесь-ка.
Миссис Клэппер несколько удивлённо заморгала и слегка подвинулась на ступеньках мавзолея.
– Мне надо с минутку подумать, – он сел рядом с ней и уставился в землю. Он чувствовал, что она
