западного угла Храмовой горы. Археологический феномен.
«Но что более важно, — подумал Коэн, — это прямой доступ в Иерусалим первого века».
Раввин поздоровался с полудюжиной солдат АОИ,[28] стоявших кружком и праздно болтавших. Он настоял на усилении мер безопасности, прежде чем дать свое согласие на курирование деликатного и сверхсекретного проекта, проводящегося здесь. От мусульман-фанатиков поступили угрозы терактов, и он был уверен — не последние.
Прохлада внутри несла облегчение. Высоко над головой изгибалась арка Уилсона — все, что осталось от величественного моста первого столетия, соединявшего Верхний город с внутренними дворами Храмовой горы. Вереница сообщающихся сводчатых помещений образовывала просторный зал, обычно использовавшийся как синагога. Близ того места, где лишь четыре недели назад стояла арка Торы, Коэну пришлось маневрировать меж груд известняковых кирпичей и куч цемента. По железной лестнице он спустился на следующий уровень туннеля.
И тотчас оказался во власти эмоций, всегда охватывающих его в этом таинственном месте — вратах, ведущих в древний мир, о чем в секретной комнате бруклинского дома так много рассказывал ему дед.
Сменив свою зайен[29] на ярко-желтую защитную каску, раввин вошел в просторную подземную комнату — Большой зал. Обычно здесь туристам рассказывали о том, как в первом веке римскими и египетскими архитекторами под руководством архитектора-мечтателя царя Ирода Великого создавалась Храмовая гора.
Коэн остановился у массивных скошенных Иродовых блоков, формировавших основание горы, — один из них был крупнейшим камнем Израиля и весил более шестисот тонн.
Осветительные люстры заливали светом рабочих, которые на верхнем ярусе строительных лесов заделывали глубокие трещины четырех высоченных соединяющихся сводов. Во многих местах зияли большие проломы — там, где вывалились целые секции сводов тринадцатого века до нашей эры.
Землетрясение, вызвавшее эти разрушения, произошло почти шесть недель назад. Оно явилось частью Божьего плана, не сомневался Коэн. Еще одно подтверждение того, что пророчество сбывается.
Взгляд его упал на расположенные ярусами места для сидения. Они находились в дальней части зала перед миниатюрным макетом горы с храмом, обнесенным стенами, на вершине. Так выглядела Храмовая гора приблизительно в 70 году нашей эры. Сейчас макет был раздавлен тремя огромными обломками скалы. Удивительное дело: туристы, оказавшиеся здесь в момент землетрясения, ничуть не пострадали.
— Доброе утро, равви! — крикнул ему рабочий, перекрывая грохот молотковых перфораторов.
Коэн помахал ему.
Масштабы землетрясения силой 5,3 балла, произошедшего в восточно-африканской зоне разломов и прокатившегося через Мертвое море далее на восток, бледнеют в сравнении с землетрясением 1927 года силой в 6,3 балла. Эпицентр подземных толчков находился в 15 милях к северу от Иерихона. Тогда погибло более двухсот человек. Однако Старый город Иерусалима, построенный преимущественно из древнего неукрепленного известняка, возводился на «слоеном пироге» многовековых развалин и перестроек. Вот почему удар сейсмических волн оказался таким страшным.
Политические последствия землетрясения тоже были впечатляющими.
Непрекращающиеся уже более десяти лет земляные работы были источником нескончаемых распрей между израильтянами и мусульманами из-за права контроля над Храмовой горой, самой желанной религиозной землей на планете. И односторонняя реставрация, проводящаяся здесь, вызвала мощный протест всех мусульманских группировок: ВАКФа, Хамаса, ООП…[30]
Коэн еще раз горестно взглянул на своды: над ними располагался жилой сектор мусульманского квартала.
Мусульмане возвели каменные своды, чтобы поднять свои жилища до уровня эспланады Храмовой горы и таким образом облегчить доступ к мечетям. За минувшие столетия туннельные пустоты наполнились грязью и обломками, и это придало устойчивости расположенным наверху строениям. Начатые Израилем земляные работы якобы угрожали целостности верхних строений. Мусульмане и палестинцы хотели засвидетельствовать масштаб разрушений, утверждая, что волнения и гибель людей, ознаменовавшие открытие туннеля в 1996 году, не пойдут ни в какое сравнение с насилием, которое может спровоцировать реставрация.
Коэн проследовал к временной двери с надписью красной краской «ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Он набрал шифр, протиснулся внутрь и закрыл за собой дверь.
Отлитые из цемента колонны тянулись параллельно голой стене, формируя узкий коридор, по верху которого перекрещивались стальные стабилизирующие балки. Пол шел под заметным уклоном вверх.
Коэн торопливо миновал коридор и несколько ступеней наверх, ведущих приблизительно к центру Западной стены Храмовой горы. Потолок здесь взмывал высоко вверх, и камни основания горы сменялись массивным арочным проходом шестиметровой высоты — воротами Уоррена, обнаруженными британским археологом Чарльзом Уорреном в 1867 году.
Вскоре после того, как в двенадцатом веке Саладдин вновь захватил Иерусалим, этот проход к нижней части платформы Храмовой горы был замурован. Но сейчас в его центре зияла внушительная брешь, из которой лился свет.
Раввин опустился на корточки и заглянул внутрь: там кипела работа по расчистке завала. Несмотря на то что униформа этих рабочих и тех, кто трудился в главном зале, была одинаковой, нанимали их не израильтяне. Это были люди одной из многочисленных бригад Коэна.
Он не удержался и улыбнулся, отметив про себя, как существенно им удалось углубиться под гору.
Но даже здесь, глубоко под эспланадой Храмовой горы, Коэна беспокоило, что оглушительный грохот отбойных молотков могут услышать наверху. Эти тайные раскопки проводились в непосредственной близости от Большого зала, и он был уверен, что шумы будет легко спутать с аналогичными звуками проводимых в зале реставрационных работ.
Вибрация в нагрудном кармане заставила Коэна вздрогнуть. Он вытянул мобильный телефон и проверил на дисплее номер звонившего: внутренняя линия Музея Рокфеллера. К счастью, израильские рабочие установили ретрансляторы вдоль туннеля, чтобы сделать мобильную связь более устойчивой. Распахнув телефон, он громко проговорил:
— Погоди секундочку.
Раввин поднялся и отошел от арки чуть дальше в туннель.
— Да, слушаю, что случилось? — наконец спросил он.
Сквозь треск помех Аарон вслушивался в голос человека на том конце линии, который рассказывал о замечательном открытии в Кумране.
— А он… подлинный? — спросил Коэн, пальцы его чуть дрожали.
Звонивший ответил, что надеется.
— Кто его нашел?
Ответ заставил дрожь в руке усилиться.
— Кому Мицраки поручил транспортировку?
Этот ответ тоже не понравился Коэну.
— Буду там через час.
9
Добравшись до вершины земляного кургана, которую венчали руины укреплений, Амит остановил свой лендровер и спрыгнул на пыльную дорогу. Он немного постоял, любуясь простором долины Джезрил. Ее пышная растительность волнами колыхалась вокруг холма на несколько километров, омывая поднимающиеся вдали покатые спины гор. Ничем не приметная на вид равнина в давние времена была ареной бесчисленных сражений, когда древние царства боролись за этот оживленный перекресток торговых
