путей между Востоком и Средиземноморьем.
На протяжении столетий курган оставался важнейшим стратегическим оплотом. Его зловещее название проистекает от древнееврейского «хар Мегиддо», или курган Мегиддо.
Армагеддон. В Откровении — центр апокалипсического поединка между силами добра и зла.
Великое множество царей Старого Завета владели Армагеддоном, и среди них — Соломон и Иосия.[31] Каждый из них оставил свой след где-то на вершине Мегиддо, а видимое ныне основание кургана — всего лишь наружный слой, укрывающий более двадцати сменявших друг друга древних поселений.
Попетляв по лабиринту древнего фундамента, Амит остановился в тени куртины благоухающих пальм и заглянул вниз, в глубокий, аккуратно выкопанный экскаватором ров, обозначенный по кромке желтыми флажками. Там небольшая группа археологов сосредоточенно работала лопатками и кисточками, снимая один микрослой за другим.
Взгляд Амита сразу же отметил кокетливую розовую широкополую шляпу: на дне на четвереньках стояла Джулия Леру, известный всему миру египтолог. Именно след египетских фараонов привел ее сюда, а точнее, Тутмоса III, припомнил он. Во время недавних раскопок был обнаружен бесценный клад реликвий, оставшихся после оккупации этих земель фараоном в конце пятнадцатого века до нашей эры, и буквально на следующий же день Джулия прилетела из Каира и работает здесь уже почти четыре месяца.
— Эй, Жюли, до Китая еще не докопали?
Не прекращая очищать от пыли едва показавшийся из земли сферический артефакт, женщина откликнулась с милым французским акцентом:
— Мсье Амит? Это вы?
— Единственный и неповторимый.
— Вот черт!
Опустив кисточку, она встала и подняла на него взгляд, щуря светло-голубые глаза от солнца, бившего прямо в лицо.
Всякий раз при виде Жюли сердце Амита замирало. Трое детей и сорок три года мало изменили ее подтянутую, стройную фигуру. Лицо ее — с широко расставленными глазами, дерзкое и вызывающе юное — не отличалось особой красотой. Но внутренний свет, которым оно лучилось, просто завораживал Амита. Ему казалось странным видеть ее такой довольной собой и счастливой, ведь супружеский опыт Жюли имел поразительное сходство с его собственным, различаясь лишь числом попыток: она только один раз сменила мужа, но неудачно. И в итоге археологические тайны заменили ей семейный очаг.
— А вы почему без лопаты?
«Подкол», оценить который в состоянии только археолог. Жюли считала лопаты кощунством, орудием, достойным лишь нетерпеливых и непочтительных. Он пожал плечами, усмехнувшись по- мальчишески.
— Похоже, забыл…
— Какая жалость. Может, спуститесь, и я поучу вас кое-чему?
Она показала на длинную алюминиевую лестницу, прислоненную к краю рва.
— И что же привело вас в Армагеддон? — спросила Жюли.
Помогая ей очистить от пыли артефакт, Амит смог наконец разглядеть округлый предмет. Это был глиняный сосуд, покрытый иероглифами. Совпадение позабавило его.
— Не поверите — Египет.
Его ответ пришелся Жюли по душе.
— Да ладно вам, — обольстительно проговорила она.
Он быстро глянул через плечо на ее подопечных — никого, похоже, их разговор не интересовал.
— В частности, иероглиф.
— А-а… Видать, боги предвидели ваш визит в святая святых, — поддразнила она Амита, не отрывая взгляда от сосуда. — С ней, пожалуйста, поаккуратней, — попросила она, показав на амфору, — а то она расслаивается.
Улыбнувшись, Амит стал работать более бережно.
— Иероглиф, говорите. И, небось, прихватили его с собой?
Жюли с облегчением выпрямилась, не поднимаясь с колен.
Амит кивнул.
— Тогда давайте взглянем на него, — сказала она.
Амит отложил кисточку, полез в карман жилета и, достав распечатку снимка, протянул Жюли.
— Видите ли, я нашел эту гравировку, и…
Он показал пальцем, понимая, что изображение говорило само за себя.
Жюли прикусила губу и резко склонила голову набок, изучая снимок.
— Достаточно отчетливый. — Она сложила бумажку и вернула ему с насмешливой улыбкой.
— И?
Амит убрал снимок в карман.
— А почему вы не сказали мне, что ездили в Египет?
— Я не ездил.
— О, — смутилась она. — Просто подумала, что такой вот снимок можно было сделать только там.
— А что означает этот иероглиф?
— Так обозначался ном.
Ном — провинция в Древнем Египте.
— Хотите, чтоб я молил вас произнести название?
— Нет, но это ваше желание мне по душе. А сейчас помолчите, дайте подумать.
Поведение Джулии все же привлекло внимание ее студентки-практикантки: симпатичная девушка поймала взгляд Амита, улыбнулась и сочувствующе покачала головой.
Жюли сощурилась, в уголках глаз собрались легкие паутинки морщинок.
— Ну, так. Это, пожалуй, самый знаменитый из сорока двух номенов Древнего Египта, и сегодня от него осталось только имя. Хотя место, которое ему приписывают, не соответствует истинному расположению.
Она выжидательно взглянула на Амита и поняла, что израильтянин все еще нуждается в ее помощи.
— Подсказка: «Книга мертвых», Атум,[32] Гор, Ра…
— Гелиополис?
— Parfait![33] — воскликнула она, хлопнув его по коленке. — Да, легендарный Город Солнца.
Амит обменялся победоносным взглядом со студенткой, а та продемонстрировала свою солидарность поднятыми вверх большими пальцами рук. Ненадолго задумавшись, археолог попытался понять, по какой причине мог попасть этот иероглиф в компанию на первый взгляд не имеющих к нему никакого отношения находок, откопанных им в Кумране.
— Что-то не так? — поинтересовалась Жюли.
— Нет-нет… Пустяки. — Словно очнувшись, Амит отбросил эти мысли. — Я знал, что с таким вопросом мог обратиться только к вам. Самому-то пришлось бы часами копаться в книгах.
— Всегда пожалуйста, — улыбнулась она. — Может, поделитесь, о чем речь?
— С удовольствием бы, Жюли, однако эту тему я не волен обсуждать, — мягко ответил он, показав глазами на ее группу, работавшую рядом.
— О-о-о… Тайны!
Ее брови взлетели и опустились, и она ткнула жестким указательным пальцем в его объемистый живот, заставив Амита рассмеяться.
