во-вторых, если мы их перебьем, разгоним и рассеем, значит, в Москву к тебе не пустим. У меня к Москве тоже особое расположение, хотя, судя по тому, что нам так выразительно продекламировала Сашенька, там то же самое… Но этих туда не пустить уж очень хочется! Это первая часть моего «во-вторых». А вторая, личная… если мы их перебьем, разгоним и рассеем, мне от Корнилова благодарность будет, устная, конечно, и негласная, он ведь совдеп ненавидит и боится больше, чем монархистов. Ну, – штабс-капитан картинно вздохнул и развел руками, – а если не разгоним, то расстреляют меня по его же приказу, согласно распоряжению совдепа, а то и им в лапы на потеху отдадут… А и – плевать тогда! Да и не дамся я живым! Вот так.
– Ну а раз так, слушай мою команду: ты и Сашенька – в твоем авто, остальные – в грузовике. Один пулемет у тебя, другой у нас. И по винтовке вам. Сашенька, стрелять умеешь?
– Умею. И из пулемета тоже.
– Из пулемета будет штабс-капитан, ты – из винтовки по окнам. На всех газах едем к Казанской площади. Я тоже знаю, где Богдановический особняк. За квартал разделяемся, ты потихоньку занимаешь позицию при выезде из Лихова переулка. Знаешь?
– Знаю.
– И держишь под прицелом, не стреляя, задний подъезд, двор и окна. Стрелять начнешь только после нашего салюта: когда мы на штурм пойдем, они обязательно через задний подъезд полезут. Стреляй короткими, прицельно, не давайте высовываться из окон. Если будет возможность, подгони авто к колонне ворот во двор, за ней как за крепостной стеной и – ближе. По возможности используй гранаты, а от колонны и в окна можно кидать. На площадь не выезжать, твое место там, где я сказал.
– Слушаюсь, Ваше Высокоблагородие!
– Ну а мы… Рудольф, боевой клич повторишь?
– Запросто. Прорепетировать, продемонстрировать?
– Ой, не надо! – Аж привзвизгнула сестра Александра.
Когда отсмеялись, полковник продолжал:
– Влетаем на площадь, я резко торможу перед парадным подъездом; даже если уже знают, это сделать не помешают. Иван, из кузова сразу начинай работать пулеметом. Мы со Штакельбергом под твоим прикрытием и на волнах боевого клича – вперед, винтовки за спиной, работаем гранатами и пистолетами. Иван, следи за окнами. Когда ворвемся в особняк, ты с пулеметом – за нами. Допрешь?
– Да я ж даже бегал с ним, Вашевысокблагородь.
– Сейчас раздай гранаты, штабс-капитану – три, остальные – поровну тебе, Рудольфу, мне.
– А мне?! – возмутилась сестра Александра.
– Сашенька, а вот метание – это все-таки не женское дело, далеко все равно не бросишь.
– Брошу! Я подготовку проходила.
– Вашвысокблагородь, – встрял Хлопов, – да там их в избытке.
– Ладно, Сашеньке – две. Вопросы есть?
– Есть, – избыточная пытливость, помаргивая, глядела на полковника. – А если напарываемся на организованное сопротивление?
– Оно исключено. Если еще бегуны не добежали, то ждут этот грузовик с комиссаром, расслаблены и самодовольны, а если уже знают, что грузовик захвачен, то заняты не организацией обороны – нашей наглой атаки они наверняка не ждут, а сборами на поиски, суетней, возней и организацией транспорта. Ну, а если все-таки напарываемся, Хлопов работает пулеметом, ты – винтовкой, я гоню грузовик к штабс-капитану, и мы, отстреливаясь, гоним к станции, захватить какой-нибудь паровоз. Паровоз переорешь?
-Запросто! Прорепетировать, продемонстрировать?
Теперь сестра Александра не привзвизгнула, а просто рассмеялась. Как и остальные.
– Ну а теперь быстро делим патроны и гранаты и – вперед!
– Вашевысокблагородь, а
