— Что «Крест»? — переспросил начштаба.
— Крест под кольцом откуда? Почему?! — очень раздраженно прозвучал вопрос.
— Вообще-то это побочное явление у гало очень редкое, пока необъяснимое, как бы выверт...
— Выверт?! — уже почти прорычал Гепнер, «в ж...у бы всему вашему Гетингену затолкать этот «выверт»... «Не-объ-яс-нимое», вашу...» Нет, вслух свою мысль, что отмечена в кавычках, он не произнес, вслух он произнес:
— Кольца вы, герр гетингеновец, много раз наблюдали, а крест?!
— Нет, первый раз вижу, вообще-то свидетельства о нем только историко-литературные.
— Так вот он!
— Экселенс, — начштаба как бы даже с сожалением глянул на Гепнера, — но у меня есть более важные задачи, чем лицезрение креста на небе, — выполнять ваши приказы, сейчас на мне платформы для танков, ведь мы поворачиваем на Москву.
— С платформами все решено, — уже успокоено сказал Гепнер. — Канарис обещал, что платформы будут, а значит, уже едут, что он обещал, то делает... А вот мне Ртищев рассказывал, что такой вот крест-гало целый день стоял над войском императора Константина, он на полтыщи лет старше нашего Барбароссы, а рядом с крестом надпись галлопировала — «Им победишь». А?
— Эк-се-ленс! — начштаба, широко улыбаясь, покачал головой, — целый день, да еще с надписью... Да это легенда, гало ж живет минуты, а уж надпись... Гало тут не при чем. Все это выверт фантазии летописца.
— Вроде как крест — выверт у гетингентского гало?
— Выверт летописца хлестче.
— Однако Константин противника разбил. М-да... И гало тут точно ни при чем. О! А вот и главный наш вывертщик-летописец.
Через бревно левады перелезал Ртищев. Шатаясь, он подошел к Гепнеру и вскинул руку в римском (ныне всегерманском) приветствии.
— Ну что, — смеясь, воскликнул Гепнер, — на полк уже набрал? А на взгляд, навскидку, они дивизии стоят. Нет, а как орут!
— Они не орут, они поют, они — молятся.
— Быстро, однако, у них...
— Так ведь все отнято было, крест в первую очередь, а внутри-то сидело, ожидало и, вот — вырвалось.
«Интересно, а мои танкисты, Европы победители, станут вот так?.. Чтоб вот так вырвалось, на крест глядя?» Вопрос повис без ответа. «Без креста они лезли на пули по приказу директивы номер три, и — горы их трупов перед блиндажом. А с крестом? Атакующих пули не берут, как говорит главный вывертщик? Что ли он их на себя возьмет, как тогда в 16-м?» Поежившись, Гепнер глянул на крест, который становился все ярче.
— Даже не верится, на них глядя, что они так пошло толпами сдавались.
— Так, экселенс, в самолет, который тебя расстреливает, стрелять нельзя, потому как за это тебя родные чекисты расстреляют, а со столба по радио Левитан вещает как рядовой Рядкин топором взвод танков изрубил, ур-ря... Ну и куды крестьянину податься?!..
— Однако, Федор, не вижу энтузиазма?
— Энтузиазм есть, экселенс, сил нет. И то, что вижу сейчас, — перевариваю.
— М-да... А у меня несварение от того, что вижу сейчас. В отпуск поеду, с собой прихвачу ваш KB бронебойный (да — ваш! Не перебивай по пустякам) под его ствол Гетинген поставлю и дам срок профессорам — до утра. Чтоб к утру про выверт у гало в виде креста представили полное разъяснение сего выверта. Иначе... Что будет с Гетингеном, если в него полный боекомплект бронебойного KB всадить? А?
— Так, экселенс, — ошметки. Ну, а вам — трибунал!
