Зелька, почти без хрипа и совсем без улыбки.
— И тишина, и никаких движений. И какие движения, если римская стража на страже особого спецобъекта. За сохранность того, что за камнем, охрана и ее начальник Петроний отвечают головой. Если тело исчезнет, в городе будут беспорядки, а это не нужно в первую очередь римской администрации во главе с Понтием Пилатом, он же начальник стражи. И ты согласен, родной, что для охраны такого объекта он отобрал лучших из лучших? Ты бы на его месте так сделал? Средний легионер (не лучший) перед тем как быть зачисленным в легион, обучался 6 лет, и не муштре, как наши, ныне у Москвы отбивающиеся, а боевым искусствам. Полный рабочий день, каждый день, в течение 6 лет, вместо каникул — боевая практика на границе против варваров. На службу тогда брались только добровольцы. Легион — это армия профессионалов, высшего, недосягаемого для других армий мира уровня. Поэтому все армии мира и были разгромлены римскими легионерами, и весь мир лежал у ног Рима. Имелось 18 пунктов, по которым легионерам полагалась смертная казнь. С этим документом знакомился каждый легионер-доброволец и — расписывался. Один из пунктов — сон на посту. За всю историю Римской Империи этот пункт вообще никогда не предъявлялся. Сон на посту (а тем более на особом!) это бред, нонсенс, дикость, невозможность, сапоги всмятку. Да провинившегося по этому пункту перед казнью в клетке б возили напоказ. Хоть бы один такой оказался — да он бы с литературных страниц не слезал, анекдотов и поговорок томов на десять насочиняли бы. Он был бы знаменит, как Цезарь. Но его не было, ибо быть не могло. На пост заступали сытые, выспавшиеся, после обязательной гимнастики, смена через четыре часа, в каждом наряде шесть человек, двое лучников. Да они все универсалы. Двое невидимы в засадах, связь с ними через шнур и через выбросы засадниками дисков со знаками; за 200 метров до объекта развешаны щиты. Текст, как у нас: «Стой! Запретная зона. При нарушении открывается огонь на поражение». Римские лучники не промахивались, в колчанах в общем — триста стрел, скорострельность — 1 выстрел в пять секунд. За минуту уничтожается батальон. Это у черты. Если прорвутся... Каждый легионер стоит десятерых противников. Проверено на практике. Шнуром и выбросом сигналок предусмотрен вызов подкрепления. Подкрепление всегда в готовности номер один. Численность подкрепления — когорта 600 человек. Через пять минут она на месте. К римской печати у легионеров особое отношение — это святыня. За прикосновение к ней СВОЕГО — смертная казнь. А чужака!!! Да и где ж ему взяться? Ну, а коли возьмется — на куски. Доходчиво изложил, родненький?
— Да, — последовал ответ после некоторой паузы.
— Что объект ни для кого неприступен, согласен?
— Да.
— И слушай, родненький, брось ты эти глупые боренья в своей голове, а то вон Варлашка наш на последнем издыхании...
— Цыц, батька, — раздалось из-под колен, — я радуюсь, летаю!..
— О! Обрежь ему крылышки, родненький, ты лучше представь себе сейчас те места, ну как на киноэкране, ты ж был в тех местах, да все не там, у стены плача, небось, да ладно, пусть плачущие там плачут, ибо они не утешатся, а ты то место вспоминай, там храм сейчас гроба Господня. Так вот картина на третий день такая: ко гробу идут жены-мироносицы, идут на верную смерть от стрелы, они б не успели упросить стражу (да это и невозможно — о чем-то упросить тех, кого я тебе обозначил) помазать тело Христа миром, которое они несли. Но никто в них не стреляет, и вообще стражи никакой и следов нет, камень отвален, тела нет, одна смятая плащаница, в которую Он был обернут.
Я ни словом не обмолвлюсь об Ангеле, на камне сидящем, но факт-то есть факт, исто-ри-ческий! — иеромонах Тихон поднял палец вверх. — Тела нет, стражи нет. Так?
— Да.
— Я не буду тебя спрашивать, где тело, ибо ответ «не знаю» противоречит нашему договору. Я знаю — воскрес Христос в теле Своем, но пока я этого не говорил, юрис-пруденс дожмем до конца. Что апостолы, в разброде находясь, и вообще исходя из уже обрисованного, к исчезновению тела и бегству стражи непричастны, ибо даже не смешно, согласен?
— Да.
— Что бегство такой стражи возможно, только если она увидела такое, от чего, устрашившись, они стали как мертвые — это из Евангелия, но вполне юрис-пруденс, и только это логично, так?
— Ну-у... Да.
— Да никаких «ну», только «да», родненький, от логики не отступай. Ну и куда они дернули с физиями, как у мертвых? Представляю их физии... Нет, не представляю. Утверждаю, что они дернули к своему начальнику. Так? Ну некуда больше.
— Ну — да!
— «Ну» не слышал. Ну, а кто начальник? Точно, Пилат начальник, который способен (согласно историческим документам) на все, кроме одного — пощады. И я не буду задавать глупый вопрос, что бы сделал с ними Пилат, если бы они, вломившись, плакались бы ему, что печати сорваны, камень отвален, тела нет, его похитили ученики, пока они спали. О, родненький, благодарю за улыбку, тебе очевидна невозможность сей ситуации.
