– А мы менять их не будем. Мы среду изменим. В полном соответствии с полученным знанием.
– Ах, вот оно что! А то я вас решил поймать на применении «ситуационной этики» и вообще лицемерии, – рассмеялся Борис Ефимович. – Но все-таки поясните мне, что вы имели в виду под конкретной ситуацией и ее использованием.
– То, что абсолютное большинство общества убеждено, что Сталин, тиран и маньяк, – это не только политическая, но и социальная данность вашего общества, – начала пояснять Юля. – Данность, которая ломает культуру народа (если уже не сломала окончательно), заставляя его поступать вопреки собственным культурным нормам. Каким? Прежде всего вопреки требованиям солидарного поведения. Солидарное поведение и вместе с ним содружество, взаимопомощь, традиции достижения согласия, единого мнения – все это оказалось под запретом.
Под запретом, так как объявлено тоталитаризмом, фундаментом фашизма и сталинщины.
Не знаю, как у вас это объявляется, но в нашем мире буржуазная пропаганда западных СМИ оперирует этими аргументами и этими терминами. Вряд ли у вас она намного отличается.
– Так вам таки известен этот термин – «тоталитаризм»?
– Ну да. Чисто буржуазный термин.
– А вот эти молодые люди, – Каменский кивнул на Юру с Николаем, – утверждают, что он им неизвестен вовсе.
– Ну, они же физики, а я социальный инженер. Это я обязана разбираться в таких мало кому известных тонкостях буржуазной пропаганды. А им…
– А нам это просто по шарабану! – закончил за Юлю Николай. – И в школе мы эту чушь в самых общих чертах проходили, не вдаваясь в тонкости.
– Теперь, вижу, придется вникать… – мрачно заключил Юрий.
– Теперь – понятно.
– Я продолжу, – сказала Юля. – Вместо содружества и сотрудничества вам навязывается конкуренция и эгоизм как фундамент «правильного» общества и «демократии». Отсюда следует, что у вас ситуация в обществе неизмеримо хуже, чем в странах Латинской Америки.
– И чем это хуже? По-моему, хуже, чем там, просто быть не может.
– Хуже потому, что там еще сохранилось солидарное общество – на самом низу. У вас же оно рассыпано и уничтожено. Уничтожен сам народ.
– Народ? Это как?! Ведь нас еще никто не убил.
– Народ не может состоять из индивидов и эгоистов. Народ – это объединение людей на основе общей культуры, морали и человеческих, а не юридических законов. Объединение, когда люди общие ценности ставят выше личных. А индивидуалисты на такое объединение не способны в принципе.
А то, что не убил еще никто… Так за этим дело не станет. И никаких армий тут не понадобится. Достаточно обыкновенной преступности. Четыре-пять выродков способны ограбить и убить в таком обществе тысячу. Способны, так как каждый из этой тысячи до конца будет надеяться, что его минует чаша сия.
Борис Ефимович слушал и думал:
«А ведь действительно так. Вон племянник пришел из армии без почки. А все потому, что десять сплоченных выродков из Дагестана били поодиночке пятьдесят здоровенных лбов из России. Нас превратили в быдло – баранов. Что стоит объединиться хотя бы на бытовом уровне и дать отпор всем этим бандитам? Да ничего не мешает. Ничего, кроме чудовищного эгоизма и шкурничества.
Всегда: «Моя хата с краю». Вот и берут бандиты в оборот в первую очередь тех, у кого «хата с краю». Дебилы!»
– Теперь вы поняли, почему мы взялись за историю?
Борис Ефимович кивнул, но весь его вид говорил, что он хоть и понял, но еще сопротивляется этому знанию.
– Взявшись за историю, мы выявили главный порок и ахиллесову пяту вашего общества. «Методом тыка» мы бы добирались до этого очень долго. Порок – массовый и индивидуализм, и пофигизм. Ахиллесова пята – оскорбленное чувство национального достоинства.
– А почему именно ахиллесова пята?
– Тоже просто! – ответила Донцова. – Это чувство происходит от того, что далеко не вся правда о народе ушла. Она сохранилась в виде преданий и воспоминаний старшего поколения. А это уже серьезное оружие против лжи и клеветы буржуазных СМИ. А раз есть такое, то следствие из этого факта очевидно: освободить и восстановить страну можно, только восстановив народ. Народ можно восстановить только через восстановление его культуры. Культуру можно восстановить через восстановление правды истории народа.
– Вы собираетесь восстанавливать правду истории?
– Нет, мы не такие революционеры, как может показаться. Но сама ситуация в вашем обществе такова, что сплоченные, в том числе и идейно, группы вполне могут приобрести огромную силу.
– Став центром кристаллизации этих сил, – добавил Михаил.
– То есть, – продолжила Юля, – мы теперь знаем, как, на что и на кого в этом обществе можно и нужно опереться.
– То есть вы собираетесь прийти в наше общество, поднять там великий шухер, а потом свалить? Как это вяжется с вашей этикой? – ернически заметил Борис Ефимович.
– Очень просто! Во-первых, любая консолидация для рассыпанного общества – благо. Она способствует очищению от влияния негодяев, осознанию своих действительных коренных интересов. Во-вторых, мы здесь, похоже, надолго застряли, поэтому уйдем тогда, когда запущенные процессы в нашем непосредственном присутствии нуждаться не будут. И на наше место встанут люди уже вашего мира. Они примут на себя ответственность, которую, уходя, мы им передадим.
– Верьте ей, верьте! – замогильным голосом вдруг сказал Николай. – Это говорит социальный инженер… И БОЙТЕСЬ!
Группа засмеялась, а Борис Ефимович спросил:
– А почему нужно бояться?
– Потому, что если она так сказала, – пояснил Николай, – то так и будет. Их на факультете именно такие «шухеры» обучают делать. А она на седьмом, выпускном курсе. Уже мастер!
Когда отсмеялись, слово взяла Эля:
– Для себя мы тут, кажется, все выяснили. Давай попробуем для науки. Может, что приблизительно выясним.
– Это ты о чем? – спросил Юрий.
– Хотя бы кто первый запустил широкомасштабную клевету насчет десятков миллионов расстрелянных. И как все это привело к краху страны. Думаю, это в их Сети можно добыть?
– А не слишком ли широкий замах? – тут же усомнился Чернов.
– Системный анализ может ВСЕ!!! – с энтузиазмом отмочил Николай, не переставая рыться в Сети.
– О том, кто первый запустил информацию о десятках миллионов, я могу сразу сказать, – вклинился Борис Ефимович. – Это был первый секретарь ЦК КПСС Никита Хрущев. На двадцатом съезде КПСС.
– Оп! – вскинулся Михаил. – А не тот ли это Хрущев…
– Никита СЕРГЕЕВИЧ Хрущев? – тут же уточнила Эля.
– Ну да, он самый, – подтвердил Борис Ефимович. – А у вас он чем прославился?
– Хм… – Эля смутилась. – У нас он был расстрелян вместе с группой соучастников как руководитель подпольного троцкистского центра на Украине в конце 1938 года.
– Троцкист! – глубокомысленно заметил Николай.
– И первый секретарь ЦК! – добавил Чернов.
– Страшное сочетание! – прокомментировал реплики Михаил.
– Вот его доклад на съезде. – Николай нашел текст в Сети и вывел на экран.
Несколько минут стояла полная тишина. Все сгрудились у монитора и читали.
– Н-да! – прочитав, только и смогла выговорить ошарашенная Эля и вернулась на свое место.
– Вот тварь! – более жестко отметил Юрий.
– Значит, 53-й год не точка бифуркации, – заключил Михаил, когда все расселись по местам.
