Еще с вечера хозяин сложил газовые баллоны, плитку, звукозаписывающую и воспроизводящую аппаратуру в чулан и запер его. Чулан был очень хитро замаскирован, так что если бы какой шальной вор- взломщик залез в дом, то нашел бы его для себя совершенно не интересным. Старая мебель, потертые кресла с драной обивкой, облезлые табуреты, столы и лавки, естественно, для продажи не годились.
Последним Каменский упаковал ноутбук и прицепил к рюкзаку гитару в чехле.
Освобожденная от привязи лайка весело носилась по двору, взрывая когтями снег на резких поворотах, крутилась под ногами.
Борис Ефимович погасил наружный свет. Мгновенно весь двор погрузился во тьму.
Юля подошла к Михаилу и Владимиру:
– Мне этот ваш план покоя не дает.
– А без риска тут никак не обойтись, – ответил Михаил.
– Понимаю, но все равно…
– Не волнуйся попусту. Я ж говорил вчера, что жил в этом городе целых два года, – сказал Владимир.
– Но двадцать лет назад! К тому же этот город не из нашего мира. И специфика его может сильно отличаться от нашего.
– По времени этого мира – двадцать восемь лет назад. И так как в войну он не пострадал, то и архитектура в основном должна остаться прежней. За исключением новостроек.
– Тем более что двадцать восемь лет. Город ЗДЕСЬ мог сильно измениться. Получается, что я, если что с вами случится, не смогу вам помочь.
– Ну, ты уже помогла нам тем, что натаскала нас по мордобою, – добродушно хохотнул Михаил. – Как только угнездимся в городе, к тебе придем, проведаем.
– Надеюсь, что этого мизера хватит.
Борис Ефимович запер дверь на висячий замок. Он нес те самые пластиковые лыжи, которые они заметили, впервые придя в дом, и был уже не в валенках, а во вполне серьезных ботинках, упакованных в «фонарики». Было видно, что на лыжах он ходок еще тот. Отличал его только меховой тулуп, надетый вместо пуховика, и треух.
– Ну как, запомнили, как идти? – бодро спросил он у Михаила. – Больше не заблудитесь?
– Да уж постараемся, – ответил полушуткой Михаил, – а вы наших дам поберегите.
– Ага! Только неизвестно, кто кого будет оберегать, если рядом такой спецназ в юбке.
– Ну, тогда удачи и до встречи!
– Удачи! До встречи!
Лену поставили на лыжи. Она по-прежнему была весьма плоха – вела себя как сомнамбула. Сказывалось то, что Юля перед этим накормила ее какими-то медикаментами. Поставили ее за Каменским на лыжню. Замыкающей в тройке встала Юля.
Группы пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
Борис Ефимович, Лена и Юля, как и планировали, добрались до деревни через час. Сразу было видно, что снег на улицах разгребли. На проезжей части лежал лишь тоненький, хорошо утрамбованный колесами автомашин, слой. Это весьма обнадежило, так как Каменский боялся, что его так и не разгребли и придется добираться до трассы и там ловить попутку.
Двор, где находилась машина Бориса Ефимовича, к счастью, выходил на ту самую расчищенную улицу, только орать через забор пришлось долго, пока заспанный хозяин не выполз из дома. В вызывании хозяина активное участие принимала и лайка Каменского, заодно поднявшая на ноги всех собак в округе.
– Ефимыч?! – удивился он. – Ты чего в такую рань-то?
– Да в город надо срочно…
– Вот беда-то какая! А я тебя только через две недели ждал. Вона, видишь, сугробы перед сараем и не трогал.
– Не беда, разгребемся, давай лопаты.
– А что за спешка такая?
– Да вот, племянница с подругой в гости пришли, а подруга возьми и заболей. Короче, надо срочно ее в город отвезти.
Хозяин заохал, досадливо матюгнулся и пошел за лопатами.
Лену временно уложили на диван в гостиной.
Пока расчищали снег, Ефимыч как бы между прочим поинтересовался новостями.
«Узнали», что сгорел дом с «очень крупным торгашом из райцентра». По этому поводу в деревне стало не протолкнуться от милиции.
– Говорят, даже до генерала были. Менты говорят, что сам сгорел по причине пьянки. Однако ж народ болтает, что его спалили вполне целенаправленно. А кто – не ясно. То ли спецназ какой-то тайный по истреблению воров и бандитов, то ли такие же бандюки, как он сам.
Ефимыч с Юлей только посмеялись над всем этим, высказавшись в том духе, что скорее всего свои же и ухлопали, и вообще, туда ему и дорога.
Когда выезжали со двора гостеприимного хозяина, уже начинало светать. Машина Ефимыча изрядно удивила Юлю. Во-первых, она была праворульной, во-вторых, японского производства. Само это сочетание говорило о крайней степени деградации отечественного автопрома.
Юля с Леной расположились на заднем сиденье, а лайка хозяина устроилась слева от него, на переднем сиденье.
В свете фар далеко простиралась белая гладь дороги, огороженная по обе стороны валами сугробов. Казалось, что машина несется по широкой белой канаве. Начавшее сереть небо обещало больше света в недалеком будущем.
Ефимыч вел машину очень осторожно, старательно держа ее поближе к середине. Лайка сидела на переднем сиденье и, поставив уши торчком, внимательно смотрела вперед.
– Юля! Я вот что хочу спросить, – нарушил молчание Каменский. – У вас там действительно все так, как вы рассказываете? Только честно.
– А что именно?
– Ну, социализм, и номенклатуры нет…
– Конечно!
– Честно? – еще раз осторожно переспросил Ефимыч.
– Честно! А почему вы так о номенклатуре спрашиваете?
– Вы позавчера подробно описали то, что у нас произошло, и я подумал: а может, и у вас так же было?
– Если бы у нас такое было, то мы были бы сейчас в том же положении, что и вы. И нас бы здесь не было. Вырождающаяся элита – вырождает общество. А в таких условиях не может идти речи ни о каких суперпроектах. Даже просто о дерзких проектах.
– Но как вы так точно и подробно описали то, что произошло у нас, собственно, меня почти не расспрашивая?
– Ну, это просто!..
– Опять это «просто», – поддел Ефимыч. – У вас что ни спроси, все «просто»!
– Для нас, – подчеркнула Юля, – просто. Возможно, у вас образование построено не так, как у нас. Поэтому для нас эти вещи очевидны, а для вас нет.
– Типа того, что для нас «очевидно», что «Сталин – тиран, уничтоживший шестьдесят четыре миллиона русских»?
– Вы имеете в виду пропаганду?
– Да.
– Здесь не пропаганда, а сама система образования. У нас, когда в школе рассказывают о важнейших и узловых событиях истории, обязательно проводится моделирование на предмет того, «что было бы, если бы». И такому моделированию нас обучают специально.
– Специально?
– Конечно! Человек, чтобы быть дееспособным, просто обязан уметь анализировать свои поступки и предвидеть их последствия. И не только для себя, но уметь еще этот же анализ делать в масштабах
