общества, государства.
– То есть ты утверждаешь, что вас всех обучают принятию решений в масштабе государства?!
– Естественно!
– А зачем?! Зачем это уметь человеку, который скорее всего никогда этим не будет заниматься? Вот, например, рабочему у станка, совершенно не рвущемуся стать руководителем.
– Ну, во-первых, таким людям все-таки приходится принимать решения государственного масштаба на выборах и референдумах. Во-вторых, он по-любому будет принимать сотни решений в рамках бригады и своей социальной группы. А для этого, согласитесь, умение, даже в самом элементарном виде, предвидеть последствия принимаемых решений – необходимо.
– Так ли уж необходимо?
– Если он не будет предвидеть, то все его действия скатятся в примитив. В тупое обеспечение своих сиюминутных потребностей и интересов, да еще и часто в ущерб себе и другим.
– А разве это так плохо, что кто-то позаботился о своем благополучии?
– Но не в ущерб же себе и другим? Ведь очень часто получается, что, обеспечив себе прямо здесь и сейчас большое удовольствие, ну, например, вытребовав повышенную зарплату на заводе, уже в самом ближайшем будущем этот человек попадает в крутые неприятности. Почему? Да хотя бы потому, что часто те деньги, что он потратил на свое потребление, были предназначены на развитие производства, его модернизацию и, следовательно, на обеспечение его же благополучия в ближайшем будущем.
– Но ведь это, как я понимаю, уровень принятия решений руководства предприятия, а не отдельного рабочего.
– И да, и нет.
– Это как?
– Благополучие предприятия – это всегда баланс интересов, интересов производства и интересов работников. А согласование интересов невозможно без понимания последствий принимаемых решений.
– Разумно, но зачем такому человеку знать и уметь принимать решения в масштабе государства?
– Но это то же самое. Понимание причин и следствий принимаемых решений – основа согласия в обществе. Если есть согласие в обществе по главным вопросам как минимум – это гарантия социального мира.
– Тот самый «тоталитаризм»? – усмехнулся Борис Ефимович.
– Да, западники его называют так…
– Но ведь единомыслие лишает общество главного двигателя прогресса – соревновательности и конкуренции.
– Соревновательности не лишает, соревновательность в нашем обществе ТАКАЯ! Да еще и очень поощряется.
– Значит, в вашем обществе есть конкуренция?! – поразился Ефимыч.
– Нет.
– Но ты же говорила, что есть соревновательность?
– Мы соревнуемся, но не конкурируем.
– Но чем они отличаются, эти понятия?
– При конкуренции люди и фирмы пытаются получить преимущество над соперником любыми доступными способами. Цель – уничтожить соперника. При этом тратится очень много сил и средств на терзание соперника и на защиту от него. Потом тот, кто проиграл, теряет все. Конкурентное общество – это глубоко несчастное общество. В нем минимум половина – проигравшие. Неудачники. А по-настоящему, в реальном западном обществе, неудачники это девяносто процентов населения.
При соревновании же терзать соперника категорически запрещено. И это экономит средства и много сил. Дальше – больше.
При подведении итогов соревнования происходит обмен опытом. Бесплатно. Что совершенно невозможно между конкурентами. «Ноу-хау» там хранят покрепче денег в банке.
А у нас эти изобретения становятся сразу известными всему обществу.
Отсюда конкуренция – это всегда игра с отрицательным итогом, где оба конкурента теряют. Просто «победитель» теряет меньше побежденного.
Соревнование – это всегда игра с положительным итогом. Приобретают все. Только победитель получает больше проигравшего.
– Это в идеале, конечно, очень хорошо, но очень похоже на пропаганду…
– Но это же так и есть! Достаточно только немного над этим подумать!
– Конкуренция – штука такая… неистребимая! – заметил Борис Ефимович.
– Ну, по моему мнению, конкуренцию придумали дебилы, по тупости своей физически не способные договариваться. Два РАЗУМНЫХ человека договориться могут всегда.
– И поэтому вас обучают групповым методам действий и моделировать будущее в школе?
– Да. И как я поняла, у вас этому не обучают вовсе?
– Не обучают. И никогда, как я знаю, не обучали.
– Ну, это же просто и легко видно. У вас люди допустили установление капитализма. А это значит, что большинство из них полностью не способны мыслить и просчитывать последствия и не могут видеть абсолютного преимущества принципа соревнования над конкуренцией.
– Выходит, и я не способен мыслить? Ну, спасибо!
– Вы зря обижаетесь. Вы не виноваты. Буржуазное общество сознательно пропагандой, культурой и образованием принижает людей. При этом сознательно уводятся из-под внимания людей многие факты, которые могут разрушить их ключевые мифы. Вот я вам объяснила – вы поняли.
– Это утешает… А когда вы просто в группе, вы тоже просчитываете?
– Действия членов группы? Конечно!
– То-то я заметил, что когда вы все вместе, то действуете так… как будто у вас все заранее отрепетировано.
– Ну, это мелочь.
– Однако эта мелочь весьма впечатляет. Если смотреть со стороны. А вот так просто умеете предвидеть, что будет?
– В основном да.
– Покажешь?
– Постараюсь.
Только Юля это сказала, как сразу же и случай представился. Впереди показался пост ГИБДД. Заспанного вида очень молодой гибэдэдэшник махнул жезлом, указывая остановиться.
– Вот этот гаишник сейчас подойдет к машине и упадет. Возможно, с ним упадет и еще кто-то из тех, кто под стеночкой стоит.
Ефимыч нажал кнопку, опускающую с обеих сторон стекла на дверях, и, пока постовой подходил, активно рылся в бардачке, выуживая оттуда документы.
Постовой обошел машину слева и сунул нос в окно. Лайке это не понравилось, и она прямо в лицо ему «сказала»:
– ГАВ!!!
Гибэдэдэшника как ветром сдуло. Он сиганул назад метра на два и, не удержавшись на ногах, покатился по заснеженному асфальту. Его товарищи, увидев это и сообразив, что к чему и почему произошло, покатились со смеху. В буквальном смысле этого слова.
Так как они стояли плотной группой, то сработал «эффект домино» – стоило одному сильно хохотавшему потерять равновесие, как он, поскользнувшись, сбил с ног соседа, а тот – следующего.
– Ну вот! Что я говорила! – удовлетворенно отметила Юля.
– Впечатляет… – сказал Борис Ефимович, когда отсмеялся. – Однако знакомцы остановили. Ничего не говори. Сам отвяжусь.
Он высунулся в окно и обратился к милиционерам:
– Василич? Привет! Ну ты хоть бы СЕБЕ песочком посыпал!
– Ефимыч? – удивился старший. Отряхиваясь, он подошел к машине. – Ты чего так спозаранку едешь?
