ехидным, – я с тобой и провожу инструктаж по ТБ!
– Сумасшедшие вы все!
– С нашей точки зрения, сумасшедшие как раз те, кто в Центре остался. Те детки, которых ты к нам приволок. Вот они действительно… того… – Александр Григорьевич для убедительности покрутил пальцем у виска.
– Удивительно! – язвительно заметил Игорь. – Наши оценки тут оказались очень близки.
– Что, так сильно «достали»? – сочувственно спросил Александр Григорьевич.
– Очень.
– А чем, например?
– А зачем вам это нужно?
– Теперь они наши граждане, хотят они того или нет. Это значит, что мы должны помочь им адаптироваться к нашему обществу.
Миронов задумался, видимо, вспоминая перипетии отношений с этой навязанной ему группой. Но его молчание прервал майор.
– Ну так все-таки чем? – весьма заинтересованно повторил он вопрос.
Игорь помялся и начал отвечать издалека:
– Изначально в штабе предполагалось, что этих деток надо протащить через простейшие походы и мероприятия. Чтобы после их выставить как суперкрутых и так далее.
– Извини, что прерываю. Поясни, что за штаб такой?
– Штаб молодежной организации «Идущие вместе». Я при нем работаю инструктором. Предполагалось, что в эту организацию – «Идущие вместе» – придет множество молодежи, которую можно будет собрать, обработать и бросить против коммунистов и их молодежных организаций. Люди не пришли. Тогда в эту организацию стали загонять силой.
– Это как? – удивился майор.
– Да просто… – вяло махнул рукой Миронов. – По принципу: ты молодой, ты студент – значит, ты в организации «Идущие вместе». Записывали, часто даже не сообщив «кандидату», что его куда-то там записывают. Бывало, даже целый цирк получался: прихожу я в эту «мощную организацию», собираю людей, а они выпучивают глаза, отваливают варежку и задают вопрос типа: «А мы что, куда-то там попали? Это что за организация? Не ошиблись ли вы?» Потом, правда, часто меня просто посылали подальше. Тогда я шел к председателю местной ячейки, тот шел к ректору или кому там еще, кто над этими ребятами был начальником, и тот уговаривал строптивых.
– И как уговаривал?
– Как-как… просто! Заводил в свой кабинет и объяснял, что если они будут выделываться, то диплома не получат. В скобочках – с работы вылетят. Так что после этого они были шелковые.
– И что, – не понял майор, – все эти загнанные в организацию силой ходили в походы? Их и в походы загоняли?
Александр Григорьевич прекрасно помнил, с какого вопроса сей монолог начался, но так как рассказ Миронова был очень интересен, решил немного подождать. Возможно, такая длинная преамбула как раз и нужна была для полной ясности, чем же они инструктора так достали.
– Не обязательно. Но всех гоняли на городские и районные мероприятия типа митингов, шествий, спортивных состязаний и так далее. Естественно, все они должны были носить символику организации «Идущие вместе» и партии «Единая Россия». Нравилось это им или нет.
Миронов помолчал. Выглянул зачем-то за окно и продолжил:
– Потом, когда какому-то функционеру показалось, что «движуха» развилась достаточно хорошо, он решил сделать из нее то, что было в фашистской Германии. Там были специальные организации для детей элиты, где их тренировали, воспитывали и делали из них воинов. Что-то типа этого решили сделать и у нас. Причем с уклоном в то, что эта организация для детей элиты должна была стать каким-то трамплином для роста в политических и других организациях.
– С нашей точки зрения, вполне здравая идея. И обращение к тому, что было в фашистской Германии, тут несколько неуместно. Ведь идеологии различались очень сильно. И у вас тоже, кажется, должны были. Ведь вы тоже победили фашизм у себя там.
– Да, победили. Только, по-моему, то, что делалось, было совершенно фашистского характера. Со мной в организации инструктором по идеологии был какой-то мутный тип, который как раз и «задвигал» идеологию фашизма. И не стеснялся восторгаться среди нас, инструкторов, фашистской Германией. Он еще нас в свою веру пытался обратить, но мы прикинулись аполитичными и его лекции игнорировали. А среди молодняка он толкал только то, что не было нагружено фашистскими заморочками, типа там символики, терминологии и прочего. А по сути фашизм был голимый. А потом… потом появилась эта группа…
Игорь мотнул головой. Видно, неприязнь к ее представителям была у него очень сильная.
– Их собрали, – продолжил он, – отдельно от всех остальных. Это была, по замыслу того фашика, особая группа. Она состояла полностью из детей разных там городских и районных «шишек». Я попытался отвязаться от этой группы, но мне ее навязали. Когда я их увидел, то тут же понял, что с ними будет полный пипец – уроды моральные!
– А в чем это выражалось?
– Ну как… Для начала, они мне заявили, что я никто и звать меня никак. И я буду делать не то, что мне указано, а что они скажут. И что они захотят. А хотели они, чтобы наш клуб был для них тусовкой. Местом для сбора и траха. Чем они и занимались большую часть времени. Пили, трахались, курили «травку». Чмырили остальных клубовцев, от чего многие из тех перестали ходить. Развлекались, словом. Потом, когда я попытался удрать с этой работы, узнал об этом региональный координатор. Тот мужик был умный, не в пример фашику. Он где-то там надавил, по своим каналам, и со многими из этой группы предки провели воспитательную работу. После этого стало несколько полегче, но все равно они никого, кто к их кругу не принадлежал, за людей не считали. Если что не так – лезли драться. Или, что было еще прилично, просто пытались купить и сделать для себя слугу. Я на это не поддавался, так они некоторых из клубовцев на это зарядили.
Потом что-то там наверху произошло. Какое-то новое веяние, что ли, прошло. Но решили за этих балбесов взяться сурово. Может, родители настаивали?
Ну, с тех пор мне дали почти диктаторские полномочия. Причем если некий чел из них начинал выкобениваться, я тут же брал мобилу и набирал его предка. И он становился шелковым. Многие из них за это меня невзлюбили. А потом, когда пришла команда их протащить через суровые мероприятия, меня снарядили на этот поход.
– ТЕБЯ снарядили? – удивился майор.
– Ну да… Я как представил, что с этой компашкой придется пройти, и обязательно какой-нибудь идиот из них куда-то влезет, меня не послушав, решил во второй раз попытаться сбежать. Мне тут же пригрозили, что я уже никуда кроме дворника не устроюсь. Пришлось соглашаться и рискнуть их протащить.
– То есть вся группа, что ты вел, была сборищем эгоистов и индивидуалистов?
– Именно так. И они все себя считали главными авторитетами во всем. Что-то доказать или убедить их невозможно в принципе… Разве что в морду дать.
– Что ты и сделал там, в лесу… – усмехнулся майор.
– Да, дал… глаз одному подбил.
– А за что?
– Я хотел вытащить раненых, а они решили просто тупо дать деру. Спасать свои драгоценные задницы. А все остальное свалить на меня. Я хотел, чтобы они мне помогли вытащить… Но бесполезно. Удрали.
– Недалеко удрали. Мы их в двух километрах от вашей стоянки обнаружили.
– Но у них еще одна фигня. Они хоть и индивидуалисты, но у них все-таки есть вожак… Ну, тот, кому я глаз подбил. Он всех старался сам построить, но под себя. Типа, он самый крутой, так как у него папа на «Феррари» ездит… Многие велись. Ну, он с ними и развлекался, как мог. Точнее, как у него мозгов хватало. Он даже чуть не сел за какой-то прикол. Но папа его отмазал.
– Как «отмазал»?
– Ну, судье и следаку зелени отвалил немерено, чтобы дело похерили.
– «Зелень» – это?
